— Я не буду лгать тебе, Джорджиана. Я бы хотел, чтобы ты хорошенько подумала. Возможно, он станет замечательным помощником для тебя — и для меня.
— Но…
— Мы же договорились, что поищем замену.
— Но…
— И что ты будешь учить этого человека вежливо, с изяществом и юмором.
В ответ она издала какой-то, без всяких сомнений, невежливый звук.
— Я никогда не говорила, что буду так его учить. Уж во всяком случае, ты знаешь — на изящество я не способна.
Куинн подошел к ней еще ближе. В ее глазах плясали золотые искры.
Джорджиана отстранилась — ее явно беспокоила такая близость. Он никогда раньше не обращал на это внимания, но ей как будто становилось дурно всякий раз, когда он к ней подходил. То же самое случилось и в искусственных руинах в день его прибытия, и вчера, когда он поцеловал ее в щеку.
При мысли об этом у него сжалось сердце. Он пообещал поцеловать ее. Так, как мужчина целует женщину. Он потянулся к Джорджиане. Глаза ее расширились, когда она увидела его протянутую руку.
— Джорджиана, — очень тихо произнес он, — я снова извиняюсь перед тобой за то, что потерял вчера контроль над собой. Ты меня прощаешь?
— Я уже простила тебя. Ты это знаешь. — Она отвернулась.
Он опустил руку, а потом взял ладони Джорджианы в свои и притянул ее к себе.
— Могу ли я тогда поцеловать тебя? Поцелуй избавит нас от неловкости.
— Я не буду целовать тебя из-за того, что твоя дочь вынудила тебя согласиться на какую-то глупость.
Ему немыслимо хотелось прижаться к ее губам.
— А если я скажу, что моя дочь не имеет к этому отношения?
— Я не поверю.
Наступила тишина. Их взгляды встретились, и воздух задрожал от напряжения.
А потом вдруг в ее глазах появилось что-то такое, от чего ему захотелось сейчас же обнять ее. Защитить, хотя рассудок его требовал — остановись! Видит Бог, Джорджиане не нужна ничья защита.
— Неужели тебе так отвратительна сама мысль об этом? — прошептал он.
Выражение ее лица неуловимо изменилось.
— Это глупо. — Она повернулась, явно собираясь уйти. — Я должна осмотреть соты. Их нужно сегодня вскрыть, и…
В последний момент он крепко сжал её руку и притянул к себе. В глазах Джорджианы промелькнуло неистовое желание, прежде чем он коснулся ее губ своими и оказался в яростной буре… ничуть не слабее, чем та, в которую он попал в проливе Ла-Манш. Но тогда он путешествовал из одной точки своего бесконечного странствия в другую. Сейчас же он чувствовал себя так, как будто наконец нашел прибежище. Навсегда.
