- А как ваша молодёжь во Владимире? - спрашиваю Юрича. - Редко их вижу.
- Некогда им. Работают. А в отпуск то на Канары, то в Турцию.
Вздохнул.
- Они себе коттедж под Владимиром поставили. Там, понимаешь, хоть и красоты такой нет, как у нас здесь, зато все коммуникации подведены - газ, вода, канализация. А у нас тут вода в колодцах к концу лета зеленеет, газ привозим в баллонах[?]
И вдруг, вопреки своему покладистому нраву, взрывается обличительной речью:
- Не понимаю я наших начальников[?] Запустили область!.. Я в Мордовию часто ездил, в Рязани у меня родственники, там почему-то смогли газифицировать все деревни. А у нас лет десять назад дотянули ветку до Заречного и остановились. Почему? Не говорят. А с водой что? В полутора километрах от нас, в Осовце, водонапорная вышка. Ну протяните вы от неё в нашу деревню трубы, поставьте колонку, народ вам в ноги поклонится. Ведь вы, начальство наше, для народа поставлены! Или не для народа?
Разделяю я его сердитое недоумение. Европе мы свой газ не жалеем, а провести его в деревни своим пожилым соотечественникам скупимся. Обеспечить же водой дальние сёла и деревни было решено несколько лет назад, приняли федеральную программу, выделили деньги. Но до таких, как наша деревня, ни вода, ни деньги не дошли.
- Ты за молоком-то заходи, - говорит мне на прощание повеселевший Юрич, быстро успокоившись.
- Зайду как-нибудь.
Скрипит велосипедная цепь, бренчат удилища на дорожных выбоинах. Ну до чего ж отходчив наш деревенский народ, главное ему - выговориться.
Здесь жить интереснее
Возвращаюсь задами с ключика, с полным ведром. Вижу: на зелёном пятачке, у своего огорода, постукивая топором, поднимает сруб новой избы Николай Михайлович Жиряков. Он известный здесь плотник, сруб этот, видимо, готовит на продажу.
Ему далеко за шестьдесят. Высок. Крепок. У него самая ухоженная в деревне усадьба: сад, две застеклённые теплицы, дровяной сарай, чисто выметенные дорожки. И - многолюдная семья: жена Валя, взрослые сын и дочь со своими шумными семьями, внучка-студентка; по пятницам, покинув городские квартиры, все съезжаются в родительский дом. На улице, у их окон, врытый в землю стол с длинными скамьями - для желающих потолковать о деревенских и прочих новостях; здесь по выходным что-то вроде деревенского схода - перебивающие друг друга голоса, реплики, смех.
Николай кладёт топор, я опускаю на тропинку ведро.
- Ну что, антенну-то будешь ладить? - напоминает он наш давний разговор.
