Здесь не было ни звуков, ни света, ни надоедливых клиентов: я могла оставаться в морозильнике всю ночь, ломая голову, чем вызвано головокружение. Вряд ли дело в алкоголе. После нескольких месяцев на такой работе мне потребовалось бы порций семь виски, чтобы слегка раскраснеться.
Холод прояснил голову. Я покрылась мурашками, а зубы начали выбивать стаккато. Кровь застыла в венах, заморозив меня до кости.
Кто-то дернул дверь, по полу пролегла дорожка света. Несмотря на мое сердитое «Оставьте меня в покое», узкая щель расширилась до широкого пролома, и внутрь скользнула тень. Молчание. Значит, Ватанабе. Он закрыл дверь и присел рядом со мной на корточки, затем легко коснулся моего плеча. От удивления я вздрогнула. Ватанабе не из тех, кто любит чужие прикосновения. Я села. привалившись к холодной стене.
– На, выпей, – прошептал он, впихнув стакан мне в руку.
Я сделала глоток воды, затем еще один. Я не слишком хотела пить, но это простое действие вернуло меня в мир живых людей.
– Спасибо, – прошептала я в темноту. – Просто голова разболелась.
– Потребуется время, чтобы привыкнуть к этому, – серьезно заявил Ватанабе.
Я слабо рассмеялась.
– Наоборот, я хочу, чтобы это прекратилось.
Несколько мгновений Ватанабе раздумывал над моими словами.
– Поначалу я тоже так думал, – сказал он, – ну, когда это произошло со мной впервые.
Я снова рассмеялась и про себя удивилась его приходу.
Какое-то время мы просто тихо сидели в темноте, пока дверь морозильной камеры в очередной раз широко не распахнулась. Мы заморгали, разглядывая силуэт Мамы-сан с ее крошечным чихуахуа на руках.
– Иди работать, Ватанабе, – сказала она.
Ватанабе встал и прошмыгнул мимо Мамы-сан, надвинув на глаза козырек бейсболки, словно забрало шлема.
– Что с тобой, Мэри? – нетерпеливо спросила Мама-сан. – Почему ты сидишь в холодильнике? Ты пьяна?
Я поднялась на дрожащие ноги.
– Нет. Просто приступ головокружения. Я решила, что мне полегчает, если я посижу здесь немного. Извините.
Мама-сан никак не выразила неудовольствия. Она окинула критическим взглядом мое измятое платье и спутанные волосы. Вид у нее был такой, словно она жевала лимон.
– Где Марико? Заболела?
– Не знаю, я ее не видела.
Мама-сан бросила испепеляющий взгляд на полку для овощей и проговорила:
– Если ты больна, Мэри, так иди домой. Если можешь работать, так работай. Я не собираюсь платить тебе за сидение в холодильнике.
Ватанабе слушал наш разговор, ссутулившись над раковиной. В кухню влетела Стефани, ее каштановые локоны тряслись.
