– И что потом?
– Ему было пятнадцать, как и мне когда-то. – Мама-сан тихо рассмеялась. – Судьбе наплевать, сколько денег вы швыряете, чтобы задобрить ее. В конце концов она все расставляет по местам.
Из крана упала еще одна капля. Вода остыла, мокрые волосы холодили кожу головы. Мне казалось, теперь я понимаю, почему Юдзи стал тем, кем стал.
– Зачем вы рассказываете мне об этом? – спросила я.
Еще прошлым вечером она помыкала мною, а сейчас делилась самыми сокровенными секретами.
– Потому что ты должна знать, кто такой Юдзи… Кто мы такие. Могу я быть откровенна с тобой, Мэри? Знаешь, ведь ты никогда не нравилась мне…
Я отвела глаза. Это всегда было так же очевидно, как краска на ее волосах, но когда Мама-сан произнесла это вслух, мне стало больно.
– Ты – добрая девочка, Мэри, это видно. Но этого недостаточно для того, чтобы преодолеть предрассудки против смешанных пар.
Я нисколько не удивилась. Просто наблюдала, как уровень воды в ванне поднимается и опускается вслед за моим дыханием. Что за предрассудки? Кроме нее, никто не проявлял ко мне открытой враждебности только из-за того что я принадлежу к другой расе. Поняв, что я оскорбилась, Мама-сан попыталась исправить промах:
– Однако проходили месяцы, а ты оставалась с ним. Теперь я вижу, что была не права. Ты любишь моего сына, теперь я это понимаю.
Я любила Юдзи. Но неужели надо было дожидаться, пока дела пойдут так дерьмово, чтобы признать это? Мама-сан улыбнулась, и я решила, что таким образом она неумело пытается извиниться. Я заставила себя улыбнуться в ответ. Мама-сан встала и сняла полотенце с вешалки.
– Наверное, вода совсем остыла. Вытрись, пока я приготовлю тебе постель в свободной комнате.
– Я не хочу спать. Я не устала. Я хочу увидеть Юдзи.
– До вечера ты не сможешь увидеться с ним, мне нужно еще утрясти кое-какие дела. Я хочу, чтобы ты отдохнула. Тебе нужно выспаться.
Проснулась я в темноте. Мне снился Юдзи. Во сне мы трахались, как животные, забыв обо всем, кроме прикосновений и вкуса наших тел. Сколько продолжалось это безумие, я не помнила, но тут через плечо Юдзи я заметила, что в углу комнаты сидит его мать и смотрит на нас. С чувством юмора у моего подсознания всегда было туго. По крайней мере этот сон легко поддавался прочтению. Не требовался психоаналитик, чтобы разобраться, что к чему.
Я лежала на матраце, прислушиваясь к бурчанию в животе. В комнате было темно. Из-под двери не пробивалось ни лучика. Внутренние часы подсказали мне, что сейчас больше семи вечера. Обычно мои внутренние часы идут довольно точно, вряд ли погрешность была слишком большой.
