Наш первый разговор состоялся через несколько месяцев после тайфуна, когда я лежал в бамбуковой роще, распластавшись на земле. Я только что получил свою порцию побоев от близнецов Мисио и Казуо Кану, которые решили опробовать на мне заказанные по почте нунчаки. Услышав приближающееся клацанье металла, я посмотрел вверх и увидел вопросительную тень Эйи Иноу. Она склонилась надо мной, насколько позволяла пластина на спине.
– О чем ты только думаешь? – спросила она. – Лежишь прямо на таких редких экземплярах. Мог бы оказать им больше уважения.
Я перекатился в сторону и снова лег лицом в грязь, ожидая, что она проедет мимо.
– Ватанабе, я знаю, что близнецы Кану поджидают тебя здесь каждый месяц, начиная с четвертого класса. Почему бы тебе просто не сменить маршрут?
Я посмотрел вверх и ворчливо заметил, что избегать встречи с братьями Кану значило бы отказаться от ценного жизненного опыта. В глазах Эйи я прочел, что она считает меня полным придурком, но она все-таки протянула руку и помогла мне подняться на ноги.
С тех пор мы стали друзьями. И, естественно, школьная элита начала травить нас с удвоенным пылом. Нам говорили, что из нас двоих вышел бы классный цирк. Мои очки периодически крали и обмазывали клеем. Даже в учительской преподаватели шутили, что, все время таская на себе такой громадный пояс невинности, у Эйи нет никакого шанса забеременеть в школьные годы. Однако все это не имело для меня никакого значения. Я н пропускать дополнительные курсы. Я проводил множество счастливых часов, помогая Эйе собирать ботанические коллекции в лесу, занимаясь вычислениями с простыми числами или слушая стук ее металлической пластины под русскую оперную классику, звучащую по радио. Мы мало говорили. Одинокое детство и презрение школьных товарищей не способствуют развитию речевых навыков. Нам просто нравилось общество друг друга, а наши преследователи только скрепляли связь между нами.
Мое второе самое сильное воспоминание об Эйе относится к предпоследнему дню нашей дружбы. Мы гуляли по городу, когда заметили наших школьных мучителей, идущих прямо на нас. Стремясь избежать встречи с ними, Эйя втолкнула меня в боковую аллею прямо за закусочной «Кентакки чикенз». Мы задержали дыхание, пока шумная толпа наших преследователей тащилась мимо, толкаясь и сквернословя. Наверное, на нас повлияли опасность и возбуждение. Весьма возможно, что и вонь горячего куриного жира сыграла свою роль. Что бы то ни было, но с этого дня, проходя мимо этой закусочной, я всегда вспоминал, как Эйя притянула меня к себе, и наши губы встретились.
