Кентавров бешеных стада
Скакали но лесам и долам.
Нам, нимфам, чуялась беда
В их вопле яростно-веселом.
Уж солнце, рдея, как костер,
Сквозь ветви, низкое, пылало, –
А в нашей роще всё ж немало
Тревожных, трепетных сестер
Приюта зыбкого искало.
Моей двенадцатой весне
Был стыд и ужас непривычен;
Весь этот день являлся мне
Так боязно-своеобычен;
Где, где вздохнет свободно грудь?
В часы смятенья и тревоги
Нет одиночеству дороги.
О, если б хоть куда-нибудь
Мне помогли укрыться боги!
Куда ж смятенную тоску,
Свою тревогу выше меры,
Свое томленье повлеку?..
И вдруг очнулась у пещеры.
Шуршащий плюш завесил вход…
Прохлада, тьма, уединенье…
В последнем, трепетном волненье
Спешу – вхожу – гляжу – и вот –
Неизъяснимое виденье!
Громадного кентавра лик
Рыжебородый, грубый, старый
Над нимфой дремлющей поник…
В руках с звенящею кифарой,
На деву устремив глаза,
Исполнен страсти и печали,
Он пел… И стройно так звучали
Напевы неги… И слеза
В морщинке тлела… Я… ушла ли?
И не ушла, и не вошла:
Вся предалась иному строю –
И миг за мигом я жила
С моей прекрасною сестрою, –
На ложе лиственном дремля,
Полна таинственным желаньем…
А где-то – с воплем их и ржаньем
Кентавров бешеных земля
Встречала гулом и дрожаньем.
