Они умирали от голода и усталости. Орудия испанской регулярной армии были наведены на них, готовые в любой момент открыть огонь. Одновременно с этим, тысячи испанских ополченцев и партизан, рассыпавшись по холмам, не давали французами двинуться с места.
Подвод с ранеными и больными было видимо-невидимо, а мертвецов пришлось без разбора свалить в глубокие канавы, лишь слегка присыпав землей. Хирурги работали, не покладая рук.
* * *
Только капитуляция могла положить конец этим страданиям. Но с ее заключением не спешили, потому что испанские генералы хотели извлечь из своей победы как можно больше преимуществ.
Даже 21 июля парламентеры — генералы Шабер и Мареско, с французской стороны, и генерал Кастаньос, представитель Севильской хунты граф де Тилли и генерал-капитан Гранады Вентура Эскаленте, с испанской стороны — все еще не пришли к окончательному соглашению.
С французской стороны руководил переговорами дивизионный генерал Мареско, блестящий и высокообразованный офицер инженерных войск, участник осады Тулона, герой сражений при Маренго и Аустерлице. Он был старым знакомым Дюпона: они вместе служили еще восемь лет назад в Резервной армии генерала Бертье, где Дюпон был начальником генерального штаба, а Мареско — начальником инженерных войск. Кстати сказать, там же генерал-адъютантом при генеральном штабе служил и генерал Паннетье. Мареско пользовался полным доверием Дюпона.
Французские генералы, используя все свое красноречие, говорили о героизме своих солдат, об опасности доводить попавших в окружение до полного отчаяния. Они угрожали, умоляли, требовали…
Испанские генералы настаивали на том, что положение французов безнадежно, что прорвать кольцо невозможно, что ни о каком дальнейшем сопротивлении не может быть и речи. Главным испанским козырем была угроза вновь открыть огонь, если их условия не будут приняты. А основным условием была безоговорочная сдача оружия.
Капитуляция была подписана только 22 июля после долгих и мучительных переговоров. В конечном итоге, подписание произошло в ставке генерала Кастаньоса, возглавлявшего переговоры с испанской стороны.
Следует отметить, что Кастаньос, несмотря на ужасное давление со стороны представителей хунты, требовавших немедленной смерти для всех французов, этих «проклятых якобинцев и исчадий ада», подумывал отпустить французскую армию восвояси, пропустив ее через горные проходы обратно в Мадрид. Он был и так вполне удовлетворен исходом дела под Байленом, принесшим ему без каких бы то ни было сверхусилий с его стороны столько славы, и опасался, что с минуты на минуту могут подойти подкрепления из Мадрида и изменить ход событий.
