Они молчали.
– Была такая программа – «очевидное-невероятное», вы ее поди и не помните… – сказал Петрушкин.
– Как же, помню, не такой уж я и пацан… – хмыкнул Бесчетнов.
– И там рассказывали о том, что все, происходящее на земле, не пропадает: оно отражается и картинками уходит в космос. И если придумать определенный аппарат и залететь на нужное расстояние вперед, то можно получать живые картины прошлого… – медленно говорил Петрушкин, глядя куда-то вверх, голосом, от которого мороз пробирал Бесчетнова по коже, и волосы шевелились у него на голове. – Мне тогда было интересно – посмотреть бы на Леонардо да Винчи… или на то, как Пушкин пишет «Евгения Онегина». А теперь думаю – посмотреть бы на них, когда они живы. На всех – на Лешу, на Алину, на Данила и Акимку… и вот так лететь и лететь с ними рядом…
У Бесчетнова пересохли губы. Он почувствовал, как по щекам его текут слезы.
– Мы с Акимкой выучили наизусть всю поэму «Медный всадник»… – тихо и счастливо говорил Петрушкин. – Представьте, Юра, всю! А ему три с половиной года! А с Данилкой был случай: увидел он как-то в магазине карася в большом аквариуме и говорит: «А чего он здесь плавает?!». не объяснишь же ему, что карася держат в аквариуме, чтобы потом выловить живым, зажарить и съесть. Ну что-то я ему сказал невразумительное… – Петрушкин усмехнулся воспоминаниям. – А он говорит: «надо его выпустить!». и представьте, Юра, купили мы этого карася, и вместо того, чтобы зажарить, выпустили! Недалеко от нашей дачи вместе с Алексеем и выпустили! А потом Данил написал на листке: «Здравствуй, Карасик! Это Данилка, который тебя спас».
он замолчал. Бесчетнов тихо сглотнул, но ком в горле все равно никуда не делся. Он редко видел петрушкинских сыновей – разве что на той фотке, которая теперь постоянно стояла у него перед глазами.
– А через два дня Данил потянул нас всех на озеро – искать ответ от карасика! – старик засмеялся. – Искали мы, искали – не нашли. Данил расстроился. Я ему говорю: «ну ничего, вот как найдет карасик листок и чернила, так сразу тебе и напишет». на следующий день я говорю: «Пойдем. Еще поищем!». опять пошли на берег и представьте – на тополином листе чернилами написано: «Здравствуй, Данил! Пишет тебе твой друг Карасик, которого ты спас. Теперь у меня большая семья, и я всем рассказываю про доброго мальчика Данилу. Еще спасибо за письмо. Я на него не сразу ответил, потому что долго делал чернила и готовил наш домик в пруду к зимовке. До свидания. С приветом. Твой друг Карасик». Что тут было… и потом еще долго Данил переписывался с Карасиком…
