* * *
Рем намеревался захватить государственную власть с помощью государственного переворота, но при этом считал, что «национальная революция не должна предшествовать взятию политической власти». Делая в своей игре ставку на Гитлера, Рем куда больше заботился о себе. Он решил уйти из рейхсвера и полностью посвятить себя подготовке того самого «акта, который решит дело свободы». Словно извиняясь за свое поведение 1 мая, он писал в докладной записке на имя фон Лоссова: «Я не желаю быть изменником по отношению к людям, которые мне доверяли. Их борьбу за свои права я должен сделать своей и должен повести эту борьбу за них, если не хочу изменить самому себе». Фон Лоссов все понял и едва ли не на следующий день обязал каждого боевика подписать обязательство, в котором черным по белому было написано: «За то, что рейхсвер берет на себя обязательство обучать меня военном уделу, я обязуюсь… без вызова не принимать участия ни в каких враждебных или насильственных действиях против рейхсвера или баварской полиции».
25 сентября 1923 года состоялось совещание лидеров «Союза борьбы». Гитлер говорил на нем настолько проникновенно, что многие из присутствующих во главе с самим Ремом прослезились. Затем… сделали следующее заявление:
Но это была уже мелочь, и после чувствительного майского поражения Гитлер снова считал себя одним из основных действующих лиц в той большой политической игре, которая шла в Баварии. Венцом этой игры должен был стать поход на Берлин и суд над «ноябрьскими преступниками». Каждый участник этой политической игры имел собственные виды на свое будущее. Конечно, первую скрипку должны были сыграть генералы, но Гитлер очень надеялся возглавить политическое руководство новой государственной структуры.
* * *
Как правильно понимал Гитлер, игра подходила к концу, и, чтобы приблизить ее успешное окончание, Гитлер намеревался выступить в один день на 14 собраниях.
— Наш долг, — заявил он своему окружению, — объяснить людям, что как только в ближайшее время мы захватим власть, мы вздернем на виселицу предателей, негодяев и изменников, ибо виселица давно плачет по ним!
Конечно, окружение было согласно. А вот что касалось тех, от кого этот самый захват власти зависел, то… напрасно Гитлер целыми днями обивал пороги правительственных кабинетов и уговаривал их хозяев решиться на последний шаг. Никто никуда не спешил. Гитлер усилил агитацию, но добился только того, что терпение властей лопнуло, и, опасаясь выступления «Союза борьбы», 26 сентября 1923 года баварское правительство объявило о введении в Баварии чрезвычайного положения и назначило правого монархиста Г. Кара генеральным комиссаром земли с неограниченными полномочиями. Кар установил тесные связи с командующим рейхсвером генералом О. Лоссовом и начальником полиции X. Зайссером, и первое, что сделал этот триумвират, — запретил Гитлеру все его собрания во избежание нежелательных последствий. Получив очередной удар, Гитлер впал в истерику.
