С этой особенностью духовной культуры и менталитета шанцев связана еще одна особенность — своеобразная историческая амнезия. Китай, как известно, страна истории. Тем необъяснимей тот странный факт, что в шанских надписях отсутствуют сведения об историческом прошлом шанцев. Упоминаются лишь имена предков, но даже намека нет на их деяния, на предания старины или на заметные события в прошлом (хотя бы в недавнем — например, в связи с перемещениями коллектива шанцев либо какой-то его части). В том, что такие перемещения были (причем сравнительно недавно, перед правлением У Дина), сомнений нет — надписи датируются временем У Дина и позже, но не ранее, да и в раннечжоуских главах «Щуцзина» немало сказано о перемещении иньцев при Пань Гэне, предшественнике У Дина. Перемещения в данном случае упомянуты лишь как очень наглядный пример исторической амнезии, ибо об этом-то шанцы должны были вспомнить и хотя бы раз, хоть в каком-либо контексте что-то сказать. Но нет сомнений, что шанцы могли, также хотя бы кратко, рассказать о деяниях столь уважаемых ими предков-ди, дабы прославить их в назидание потомкам. Ничего этого в надписях на шанских костях нет, а количество расшифрованных текстов не оставляет сомнений в том, что это не случайность.
Истории для шанцев как бы не существует. Быть может, именно потому, что нет развитой мифологии, а в те далекие времена и на том протоисторическом уровне мышления все исторические события, деятели и герои так или иначе обретали форму мифологических. Можно сказать более осторожно: где-то на бытовом уровне низших слоев общества, в традиционных повествованиях сказителей то и другое (история и мифология), возможно, все же существовали, играя определенную роль в формировании культурной памяти и традиций народа, но в официальной практике Шан, в сакральных текстах эпохи этого нет. Создается впечатление, что шанские верхи нарочно хотели забыть, вычеркнуть из памяти предания старины и связанную с ними героическую мифологию в отличие, скажем, от индоариев в бассейне Ганга, где высшие варны свято хранили в памяти все, связанное с прошлым. Только ради благополучия сегодняшнего дня они постоянно общались с умершими и обожествленными ими предками-ди, шан-ди, считавшимися, как уже говорилось, всемогущими и потому заменившими собой всех богов и мифических героев.
Такого рода нарочитая историко-мифологическая амнезия, быть может, как-то связана с загадкой происхождения шанцев аньянской фазы: шанские правители-ваны быстро ассимилировались в монголоидной среде аборигенов (если предположить, что они были потомками мигрантов, прибывших в бассейн Хуанхэ на боевых колесницах с аксессуарами неизвестной китайскому неолиту и раннему бронзовому веку развитой урбанистической цивилизации), не желали вспоминать о прошлом и вели себя в этом смысле наподобие древнерусских Рюриковичей. Разница лишь в том, что в отличие от Рюриковичей они все же вспоминали о своих далеких полу-реальных—полу-мифических предках-предшественниках, но безо всякой конкретики, без реминисценций — только имя и место в генеалогическом ряду.
