Старик поставил перед сыщиком столик с завтраком и спокойно ответил.
— Барышня ждала вас долго. Я предлагал ей прийти в другой день, она пожелала дождаться. — спокойно ответил он.
— Ты должен был дождаться меня вместе с ней. — сказал Иштван.
— Я не могу, вы же знаете, ваше благородие. Кости мои уже не молоды, к тому же работы по дому набежало, мне должно было рано встать. Это роскошь для меня — не высыпаться.
Иштван нахмурился и проворчал.
— Прогоню.
Старик улыбнулся, сделав вид, что не расслышал слов барина и вышел.
Докурив сигарету, Иштван отхлебнул кофе и поднялся. Он подошел к окну. Ночью видимо падал снег. Все деревья в саду были покрыты огромными, белоснежными шапками. Но дорожка от дома была расчищена, за что Иштван мысленно поблагодарил своего слугу, ругая себя за грубость. Встал же старик, и расчистил выход, чтобы барин не погряз в сугробах.
Закончив с завтраком, Иштван решил первым делом навестить князя Мухина, в его доме на Елагином острове.
Елагинский особняк, на протяжении уже нескольких лет был пристанищем премьер министра. Дом не был его собственностью, и в случае отставки возвращался обратно в казну государства. Но по сей день, Мухин жил в этом просторном, трехэтажном особняке старой постройки.
В свое время, дом был построен на острове. Затем его перестроили до нынешних размеров с выдержанной царской роскошью и провели к дому несколько резных чугунных мостов, расположенных на одном берегу острова.
На улице было прохладно, и Иштван в душе загрустил о теплом лете, и солнце. Зима своей холодностью навевала на него тоску.
Дом князя охранялся несколькими десятками солдат и жандармских офицеров. Первый караул стоял у моста, часть патрулировали территорию самого острова, остальные находились в доме. Сразу признав в визитере важного чиновника, солдаты вытянувшись в постойке пропустили сани к дому.
В сером свете зимнего утра, дом казался унылым, и явно передавал настроение его обитателей.
Во дворе Иштвана встретил адъютант князя Зацепкин Александр Павлович. Это был высокий шатен, открытой внешности, с характерными для того времени усами и бородкой, с добрым и прямым взглядом.
— Иван Аркадьевич, вы по делу, или с визитом? — вежливо спросил Зацепкин.
— По делу. — ответил Иштван. — Князь у себя?
— Да. Только он в горе, вчера как от вас приехал, так заперся в комнатах на верхнем этаже, никого к себе не пускает. Это же такой удар для его больного сердца. Я боюсь как бы чего дурного не случилось. — грустно признался Зацепкин.
