Стоп.
А когда они в последний раз говорили о прежней жизни?
В последние дни они мало, чертовски мало разговаривали.
Сегодня Саманта с самого утра была как взведенный пистолет.
Кажется, выстрелила.
— Сумасбродная идиотка… — прошипел Эдмонд.
— Ты что? — растерялся Джастин.
— А что мне, по-твоему, еще говорить или делать? А? Моя невеста махнула хвостом и скрылась в неизвестном направлении! И я должен решить — лететь ли в Дублин разбираться, в чем дело, или спустить все на тормозах!
— По-моему, тебе незачем лететь в Дублин, — холодно сказал Джастин.
— Ты о чем?
— Ты злишься. Ты не расстроен, ты взбешен. Я в тебе узнаю себя после ухода Элли.
— Не сравнивай…
— Это еще почему? Ты считаешь, что я недостойный пример для сравнения? Может, и так, но тогда мы оба хороши. Или ты привык быть всегда лучшим, всегда первым — и не можешь стоять на одной ступеньке со мной?
— Эй-эй, остынь!
— Ты ее не любишь. В этом все дело.
— Откуда тебе знать?
— Я уже говорил, но могу повторить еще раз. Если бы ты ее любил, ты бы сейчас волосы на себе рвал. Или был бы уже на пути в Ирландию. Вместо этого ты стоишь здесь, пускаешь пар из ноздрей, мечешь молнии и мысленно осыпаешь Саманту проклятиями. Это уязвленное самолюбие, Эдмонд, а не разбитое сердце.
— По-моему, ты лезешь не в свое дело…
— По-моему, ты самовлюбленный кретин. Любовь к себе хороша всем, кроме одного — в сердце не остается места для кого-то другого.
Эдмонд сгреб его за воротник. Джастин, словно железные наручники, сомкнул пальцы у него на запястьях. Несколько секунд они просто смотрели друг другу в глаза. Воздух, казалось, стал плотным и жарким, его тяжело было вдыхать, он обжигал гортань и легкие.
Кто кого больше хотел убить — непонятно.
— Остынь, старина, — повторил Эдмонд на выдохе и разжал руки.
Отступил. Ему было чего испугаться, это точно.
— Нам обоим нужно взять себя в руки, — сказал Эдмонд, растирая запястья.
— Нужно.
— Ты, наверное, хочешь отдохнуть с дороги… Поезжай домой, приходи в себя. Вечером встретимся, и ты мне все расскажешь.
— Ты не полетишь туда?
— А зачем? Одумается — сама вернется. Не хочу за ней… ну ты понимаешь. Бегать. Мы уже не дети.
— Просто отпустишь ее? Не поговорив?
— Джей… Если бы она хотела поговорить, она бы как-то дала это понять, тебе не кажется?
Джастин заглушил в себе порыв помчаться в кассу.
Нужно сделать все на трезвую голову. Вот только где бы ее, эту самую трезвую голову, взять?
— У нее отключен телефон?
— Естественно.
