— Вам пе кажется иногда, что со всем этим покончено… Это мертво. Мертвый мир. Мы — жители Помпеи, погребенные под пеплом. Мы — мумии в саркофагах. Погребенные вместе с вещами, которыми пользовались при жизни… Тот приподымается в кресле, наклоняется вперед… — Полно, что вы говорите?.. Что еще вы придумаете?
Как можно поддаваться, чувствовать себя задетым этими детскими выходками?.. Бунт пресыщенных подростков… Это пройдет.
Ты его слышишь? Ты слышишь, что говорит твой" друг? Что говорит твой брат, твой двойник… Взгляни на него, это зеркало, в котором ты должен был бы узнать себя… Взгляни на это чересчур розовое, чересчур гладкое лицо, размякшее за долгие часы, за долгие годы от благодушия, безмятежности, от сытого довольства отрешенностью… когда, держа шляпу в руке, оставив в гардеробе все запретные вещи, трости, зонты… терпеливо отстояв в очереди у входа, вы медленно скользите в толпе добропорядочных людей, останавливаетесь, замираете… Ах, разумеется, было тесновато… даже в будни, даже и пе в часы пик… но мне так не терпелось… Так хотелось кинуть хотя бы беглый взгляд… я, конечно, пойду еще… А я был уже два раза… Вы не находите, что над всем возвышается, все подавляет… Конечно… Это восхитительно. Перед этим хочется встать на колени…
— Да что это с ними? Что они делают там наверху? Отчего так хохочут? — Ну что с ними может быть, по-вашему? Они веселятся, вот и все… это нормально… Вспомните, когда нас разбирало…
Нет, можно ли даже подухмать? Он — твой двойник, твой близнец? Не думали мы этого… всерьез не думали… только смеха ради… чтоб подразнить тебя… Он — твое зеркальное отражение, этот тупица, тугоухий болтун, в простоте душевной изрекающий одну банальность за другой… будто этим можно тебя успокоить… избавить от корчей, дрожи… когда между ним и тобой, когда между вами и рассеянными по белу свету чудесами проскальзывает идущее сверху, от нас дуновение, этот порыв колючего ветра… холодного воздуха… Взгляните, как он ерзает в своем кресле, как подымает руку, чтобы заставить того умолкнуть… Нетерпеливо мотает головой… приподымается, напрягает слух… — Нет… Прислушайтесь…
Нужно усилить дозу… Усилить? Кто сказал усилить? Кто, пусть неслышно, пусть даже про себя, имел неосторожность сказать «усилить»? Кому из них неизвестно, что смех, чтоб произвести эффект, должен звучать повинно, непосредственно… журчанье ручейка, воркование, щебет… неудержимо… как его сдержать, как сдержаться, если это так забавно, умора, да и только… Не так громко, тебя услышат… не так громко… право, тебя слышно внизу… Ты помешаешь им… они прыскают, прикрывая рот ладошкой… еще и еще… и как угомониться, когда разбирает… теперь довольно пустяка, жеста, словечка, чтобы безудержный хохот вырвался, раскатился, передался другим… это ведь так заразительно, правда? Когда почва подходящая, а она подходящая… удобрена беззаботностью, детской ветреностью, легкомыслием…
