— Если бы возникла такая необходимость — пустил бы, — уверенно ответил инквизитор. — Но в этом не было нужды. Вспомните, сколько беглых преступников со всей империи искало убежища и покровительства в Верхней Марке. Кроме того, подходящий материал для мастераторий Лебиуса специально выращивается в темницах маркграфского замка. Рассказывая о своих злоключениях в оберландском плену, вы ведь сами упомянули и об отборе смертью. Несколько узников содержатся в общей камере, как пауки в закрытом кувшине. Задача — выжить одному. Выжить любой ценой, любым способом. И прежде всего — путем убийств прочих сокамерников. Выживший — самый злейший, сильнейший, выносливейший и хитрейший — вбирает в себя vis vitalis убитых и отправляется в мастераторию. А оттуда выходит уже големом.
Так вот оно что! Да, следует признать, теория Геберхольда не лишена логики и многое объясняет. Многое, но не все.
— Что ж, — устало вымолвил Дипольд. Затянувшаяся беседа уже начинала его утомлять, а между тем самого главного, важного самого, он до сих пор не услышал. — Ваши доводы и аргументы весьма мудры и чрезвычайно занимательны, святой отец, но я по-прежнему не могу взять в толк, какое отношение все это имеет ко мне?
— Вы — один из них, — ответил магистр кротко и коротко.
И — непонятно.
— Один из кого? — тряхнул головой Дипольд.
— Из тех, кто интересует Лебиуса в первую… в наипервейшую очередь. Вы участвовали во многих битвах и турнирах, вы убивали сами и бросали в бой отряды верных вассалов. И…
Геберхольд на миг отвел глаза.
— И?
— И сейчас именно вы, ваше высочество, более, чем кто-либо другой, предрасположены к дальнейшим убийствам в еще больших масштабах.
— Предрасположен? — нахмурился Дипольд. — Это еще почему?
— Такова ваша прирожденная натура. И таковы сложившиеся вокруг вас обстоятельства. Вы ищете славы, вы пылаете жаждой мести и вы не всегда способны сдерживать себя.
Дипольд поморщился, но промолчал. Магистр продолжил:
— При этом вы ведь уже не просто пфальцграф, вы — кронпринц. А значит, ваши потенциальные возможности в деле умерщвления других возросли многократно. Ну и наконец, есть еще одно обстоятельство. Поверьте, мне нелегко говорить об этом, тем более в присутствии вашего отца…
— В чем дело, господин магистр? — Дипольд еще сильнее свел брови. — Раз уж начата эта беседа, то будьте любезны — договаривайте до конца.
Геберхольд договорил. Сухо и бесстрастно:
— В трактатах, принадлежавших Лебиусу и изъятых Святой Инквизицией, смутно упоминается некий ритуал, который, судя по всему, был свершен над вами.
