— Поймите меня правильно, — встревожился фон Швиц. — У меня самого руки чешутся — спасу нет. Но сейчас рисковать никак нельзя. Вам нужно во что бы то ни стало выбраться отсюда. Вам следует встретиться с отцом.
— Я сам буду решать, что мне делать, барон, — раздраженно мотнул головой Дипольд. — И что делать вам — отныне тоже решаю я. Или ты имеешь что-то против?
Людвиг уныло покачал головой.
— К тракту! — бросил через плечо пфальцграф ожидавшим позади всадникам.
И — тронул коня. Барон поспешил следом.
— Ваша светлость, — вздохнул фон Швиц, — все-таки это…
— Что? — Дипольд даже не взглянул на собеседника. — Безумие? Глупость?
— Нет, но это…
— Это приказ, барон. Я потерял замок. Чернокнижник должен лишиться голема. Изволь выполнять!
Оберландские повозки действительно засели основательно. Особенно та, большая, которая о шести колесах. Провалившиеся в жидкое месиво колеса, увязшие оси… Высокие борта заляпаны грязью. Толстое днище, укрепленное железными полосами, почти оседлало бурлящие потоки. Сверху натянута и обмотана цепями темная, неопределенного цвета — то ли промасленная, то ли просмоленная — рогожа, оберегавшая груз от влаги. Вторая повозка — под белым покровом — тоже не двигалась с места.
Вокруг этого небольшого, намертво застрявшего в грязевых хлябях обоза суетились охранники. Все верно: ровно десять человек. Немало, но и не так уж чтоб очень много. Особенно если учесть, что верховых и при оружии всего двое. Закутавшись в плащи, оба несли стражу у размокших обочин. Сторожила, впрочем, эта парочка из рук вон плохо: видимо, в такую погоду никто здесь не ждал нападения.
Остальные оберландцы, побросав оружие на возы и привязав боевых коней к тягловым упряжкам, с криками и руганью пытались выдернуть повозки из грязи.
Вытягивали их, впрочем, не только лошадьми. Пожалуй, даже не столько ими. Людьми — тоже. В первую очередь — людьми. Пленными. Скованными одной длинной цепью. Вереница пленников была вместе со скотиной впряжена в шестиколесную платформу.
По лошадиным крупам и голым согбенным человеческим спинам вовсю гуляли плети. Люди и кони выкладывались полностью. Тянули неподъемный груз, оскальзовались, падали, с головой окунаясь в бурлящие мутные потоки, поднимались снова, и снова — тянули. Повозка с големом дергалась, раскачивалась на месте, но выбраться из вязкой грязи не могла. И от того стражники ярились еще больше. Оберландцы стегали плетьми наотмашь, без устали, без разбора — людей, скотину…
