Странная осада… Впрочем, и не осада даже. Судя по всему, оберландцы готовились взять гейнский замок с ходу. Просто пока не очень спешили и не сильно старались. Складывалось впечатление, будто артиллерийский обстрел ведется походя, постольку-поскольку, а на самом деле задержку под крепостными стенами противник использует для стягивания отставших обозов и перегруппировки сил перед дальнейшим продвижением в глубь Остланда.
Вражеское войско — не столь уж и многочисленное, кстати, — выглядело чрезвычайно суетливым и подвижным. Словно колдовской котел бурлил вокруг двух шатров. И не пробраться туда тайком. И силой — не пробиться. И стрелой — не достать. А жаль…
Обстрел замка тем временем прекратился. Крепость не отвечала. Да и не могла уже. Все бомбарды, смотревшие со стен на лагерь Альфреда Чернокнижника, были разбиты. Ну и что теперь? Штурм?
В замке наметилось шевеление. Слабенькое — но все же… Защитники, видимо, пережидавшие стрельбу в укрытиях, вновь поднимались на боевые площадки. Значит, какой-никакой, а отпор все же будет?
Ан нет, время штурма еще не настало. Оберландцы подгоняют к своим артиллерийским позициям новую повозку с ядрами. Интересно, очень интересно… Та, из которой орудийная прислуга брала снаряды до сих пор, покрыта черным пологом, а эта — темно-синим. А там, вон, в сторонке стоят еще повозки. Красные, зеленые, белые…
Только вот зачем подвозить очередную партию ядер, если прежняя — Дипольд это хорошо видел — еще не расстреляна полностью? И означает ли что-либо перемена цветов?
Означало… Это стало ясно сразу, как только возобновился обстрел. Первое ядро из синей повозки с тугим хлопком разорвалось над угловой башней осажденного замка. У ее островерхой крыши расцвел синюшный цветок. Смертный дым! Тот самый, которым оберландцы уже травили остландскую конницу!
Вот оно что! Вот оно как!
Ядовитое облако медленно опускалась вниз, окутывая башню густым туманом.
Второй снаряд хлопнул над противоположным краем крепости. Третий — над донжоном. Четвертый — над воротами. Потом был пятый. И шестой. И седьмой…
Отдельные облачка губительной отравы сливались в единую тучу, не желавшую рваться под порывами ветра. А вскоре клубящаяся смерть цвета трупных пятен обволокла весь замок, да так, что очертания башен едва-едва проступали в плотном синюшном дыму. Замок словно исчезал, словно тонул в нем, стирался словно напрочь из этого мира. Златокрылого грифона над вратами не стало видно вовсе, а вот одинокий ворон все еще кружил в небе над сгустком колышущейся синюшной пелены — не опускаясь к ней, но и не отлетая далеко.
