Все-таки не случайно, совсем не случайно змеиный граф послал вперед бронированных монстров. Их зримая мощь и их неумолимость оказались не менее губительными для и без того невысокого морального духа нидербуржцев, чем смертоносный залп дальнобойных оберландских бомбард. Нет, големы сейчас не просто взламывали ворота. С каждым ударом они разбивали… добивали решимость в смятенных душах горожан. Остатки, осколки решимости. Ошметки стойкости и воли. С каждым ударом они множили панику на городских улицах.
Големы все долбили и долбили своими секирами и булавами. По центру ворот. Туда, где засов. Били молча, монотонно. Упрямо. Механически. Без остановки. Без устали.
Бфум-ш! Бфум-ш! Бфум-ш! — глухо разносилось вокруг.
Первой поддалась правая створка. Пошла трещинами. Раскололась. Развалилась на части. Обрушилась внутрь вместе с переломленным засовом. Остатки разбитой створки големы снесли с петель парой заключительных точных ударов. Беспрепятственно оттянули в сторону левую — уцелевшую, но тоже едва державшуюся — створку.
Теперь путь в город преграждали лишь две внутренние решетки. Опущенные и внатяг обмотанные цепями, концы которых были намертво закреплены под стенами — в массивных кольцах, торчавших из кладки и фундамента. Цепи не позволяли ни сдвинуть, ни приподнять тяжелые воротные решетки. А кованые прутья, отделявшие арку от городских улиц, были не в пример толще тех, которые Дипольд в свое время выдирал из окна магиерской мастератории при помощи механической руки. Но сейчас стальные руки големов действовали не одними лишь пальцами-тисками. Сейчас в руках этих было оружие сродни стенобитному.
Поднялась и с оглушительным звоном опустилась на железные прутья секира. И — булава.
И — снова секира.
И — опять булава.
Секира — булава.
Секира — булава…
Теперь в тесной арке едва помещались два голема. Но оба били дружно и слаженно, как молотобойцы в кузне. И решетчатая «наковальня» поддавалась, прогибалась…
Бж-з-з-зь! Бж-з-з-зь! Бж-з-з-зь! — звенел металл о металл, порождая под гулкими сводами жутковатое эхо.
Брызгали искры. Летели обломки кованых прутьев и звенья цепей. Сверху сыпались пыль и выкрошенная щебенка. Осколки металла и камня стучали по шлемам, наплечникам и нагрудникам оберландских монстров.
Бж-з-з-зь! Бж-з-з-зь! Бж-з-з-зь!
Закаленные лезвия громадных секир, лишь самую малость затупленные и иззубренные, перерубали более мягкий и податливый металл. Тяжелые булавы мяли и проламывали преграду.
