Некому…
Дипольд стоял неподалеку от главных городских ворот — возле левой надвратной башни. На всякий случай пфальцграф придерживал застегнутый капюшон рукой: на стене сильно поддувало, и ветер мог сыграть с фальшивым инквизитором дурную шутку. А впрочем… открой сейчас Дипольд свое лицо, на него, наверное, никто бы и не взглянул даже. Все взгляды нидербуржцев были обращены к дальним предместьям — туда, где выстраивалось небольшое, но грозное оберландское воинство.
Оберландцы не ставили лагерь и не вели подготовительных осадных работ. Судя по всему, Альфред Чернокнижник готовился к стремительному натиску. К бою готовился…
Часть вражеских сил — небольшие группки легкой конницы, отделившись от основной массы, по кривой дуге объезжали предместья. То исчезали, то появлялись. То тут, то там…
До сих пор такие же вот немногочисленные стремительные отряды змеиного графа обходили Нидербург стороной и продвигались дальше — на запад. Так продолжалось не один день и не два. Все это время тревога сменялась надеждой, а надежда — тревогой. Сегодня же пришло время тревожиться по-настоящему. Сегодня в воздухе отчетливо веяло штурмом и кровью. Практически беззащитному городу предстояло держать ответ за помощь, которую он, хоть и невольно, но все же оказал армии, вторгшейся в Оберландмарку. А выбор, как всегда в подобных случаях, невелик: либо оборонять стены имеющимися силами, либо сразу открыть ворота и уповать на милость победителя.
Горожане, по крайней мере, большая их часть, уже готовы были молить о пощаде и сдаваться на любых условиях. Однако Альфред послов-переговорщиков к крепостным стенам отчего-то не слал. И пошлет ли вообще — неизвестно. А выходить за ворота самим…
Выходить не желал никто. Боязно было выходить. Но и принимать бой нидербуржцы хотели еще меньше. Нужно обладать немалой отвагой, чтобы драться сейчас — без пушек, без обученного воинского гарнизона и без наемников-ландскнехтов. Жители Нидербурга не были настолько храбры.
Дипольд мысленно поносил последними словами этих разжиревших трусливых бюргеров, но изменить, конечно же, ничего не мог. Белые флаги покорности уже реяли над башнями. Из пустующего бургграфского замка уже несли золоченые ключи от всех четырех городских врат.
Ага, а вот и главные ворота открыты! Тяжелые дубовые створки, обитые медью, распахнуты, решетки подняты, подъемный мост опущен. И испуганная толпа выпихивает за крепостной ров оставшихся в Нидербурге членов городского совета — десяток человек в дорогих одеждах. Именно им предстояло идти на поклон к змеиному графу, вести переговоры и спасать… Себя. Свое богатство. Свой город.
