— За что? — вновь донеслось из-под капюшона. — Проклинаешь за что?
— Ну, я ведь это… Не я же вовсе проклинаю, святой отец… Его… того… вообще… В Нидербурге так говорят… — сбивчиво забормотал горожанин.
— Кто?! — не вопрос прямо, а рык звериный!
— Что «кто», святой отец? — захлопал глазами вконец перетрусивший нидербуржец.
— Кто говорит, спрашиваю?! — теперь голос из-под черного куколя звучал тише, но от голоса того явственно веяло холодком инквизиторских подземелий.
— Так все ж говорят… — оправдываясь, зачастил кожевник. — И на рынке, и у городских ворот, и в церкви…
Нидербуржец запнулся, испуганно косясь на спутника. Уточнил поспешно:
— Ну, то есть не в самой церкви, конечно, не добродетельнейшие и благочестивейшие святые отцы говорят, а прихожане… когда на службу собираются…
И — умолк, вжав голову в плечи.
— Не любят, значит, в Нидербурге курфюрстова сына?.. — после долгой паузы процедил странный инквизитор.
И не понять — то ли спрашивает, то ли нет.
— Ну да… — все же прозвучал осторожный ответ. — Не очень. Рады его светлости в нашем городе теперь точно не будут.
— Отчего же так?
— Святой отец, я могу сказать лишь то, что слышал от других, — на всякий случай постарался обезопасить себя от инквизиторского гнева хозяин повозки. — Но сам-то я…
— Говори, — нетерпеливо тряхнул капюшоном церковник. — Что люди говорят — то и говори. В чем обвиняют пфальцграфа? За что поносят?
Последние слова, как показалось нидербуржцу, прозвучали сдержанно и спокойно. Похоже, клирик, невесть чем обозленный, все же взял себя в руки. Вздохнув с облегчением, кожевник вновь повернулся к лошадям.
— Ну… за что… — помялся горожанин и наконец решился: — За то, что ворвался в город наскоком, аки разбойник. За то, что обезглавил старейшего члена городского совета. За то, что силой и страхом взял, что хотел. За то, что увел из Нидербурга почти весь гарнизон. За то, что оставил город без бомбард. За то, что выгреб подчистую арсеналы, закрома и городскую казну в придачу.
— Что еще? — холодно и бесстрастно, как и подобает святым отцам, доискивающимся истины, спросил инквизитор.
Видимо, буря улеглась. Так посчитал нидербуржец. И кожевника понесло…
— Еще говорят, что лиходей он, каких поискать. Что взбалмошный и неумный этот курфюрстов сынок, коему все сходит с рук. Что военачальник из пфальцграфа никудышный, коли повел гейнец в Верхние Земли великое войско и сгинул бесследно со всей своей ратью, открыв дорожку оберландцам.
