— Хм, хорошая! Как у тебя!.. У меня потрясающая кожа. А руки?! Ты видел у женщин такие руки?!
— Да, в самом деле пластичные. Твои руки созданы для того, чтобы обнимать меня.
— Хм! Почему все мужчины так уверены в себе? Считают себя единственными в своем роде.
— Так ты и всерьез возомнила себя королевой. Даже из туалета выходишь царственно, словно там сидела на троне…
По утрам Вадим подвозил Тамару к театру «на класс», сам спешил на Сокол работать. После класса Тамара звонила, говорила — «ужасно соскучилась и жду к обеду». Часа в три, когда Илья приходил из школы, Вадим приезжал и они втроем усаживались за стол. Тамара прекрасно готовила, и Вадим сразу это оценил.
— Отличные обеды готовишь, Том. Ты, наверно, закончила кулинарные курсы?
— Ага. И курсы кройки и шитья, — поспешно откликнулась Тамара. — Я все умею делать. И считаю, каждый мужчина должен все уметь. А то есть — гвоздя не могут вбить.
— Я тоже так считаю, — согласился Вадим. — Но мне жаль тратить время на это, и чаще хожу в столовые. Я не привередлив, питаюсь урывками, если заработаюсь, так вообще забываю о еде.
Тамара вскинула голову:
— Это никуда не годится. Так можно довести себя до язвы желудка. Но ничего, я займусь твоим питанием. В этом отношении у нас, балетных, армейский режим: по утрам творог и геркулесовая каша, днем плотный обед, на ужин что-нибудь легкое…
— Чай и коньяк, чтобы снять напряжение, — вставил Вадим.
— Напрасно смеешься. Это помогает.
— И сигареты тоже?
— Нет, курение мешает дыханию. Это дурацкая привычка. Я недавно стала курить. Нервы пошаливают. Но я обязательно брошу.
До спектакля они гуляли в саду «Эрмитаж», и неугомонная Тамара все рассказывала:
— …В училище у нас был преподаватель, ужасный сластена. С фамилией Синенький. Когда-то был неплохой танцовщик, но сгубил себя пирожными, заработал кучу болезней. У нас ставили отрывки из балетов, а после премьер устраивалось «торжественное чаепитие». Так вот, на этих чаепитиях Синенький ужасно суетился: подсаживался к директрисе, к заслуженным артистам, развлекал анекдотами и молотил пирожные. Очистит один угол стола, пересаживается на другой. И как в него вмещалось, ведь был ужасно хилый?! Впрочем, все тощие прожорливые, по себе знаю. «Береги себя», — сказали ему как-то, а он не понял. «Чего уж там! Наверное, так и сгорю на сцене» — сказал. По слухам сгорел, но от обжорства…
Тамара презрительно фыркнула, но сразу заулыбалась:
— А девчонки у нас были замечательные, и наша дружба была искренней, не то что теперь. Как только у одной появлялся поклонник, на свидание приходили все. Стояли в стороне, и если молодой человек не нравился, пели для подруги фокстрот, если был так себе — танго, а если нравился — вальс. По этим мотивчикам определялась цена каждого ухажера… А еще у нас была одна девочка… — жестикулируя, с жаром Тамара начала новую историю.
