Показалось Камское устье — пустынная деревня с непролазной грязью, посреди которой, точно издевательство, маячил щит: «Передовое хозяйство Лебяжье». Сверху, с обрыва, виднелась мутная вода с пятнами мазута, повсюду торчали топляки, на берегу валялась ржавая брошенная техника.
И я вспомнил свою юность, как однажды мы с ребятами пригнали сюда на мотоциклах. И как меня поразила местность: густо-синяя река и исполинские золотые сосны. Река впадала в Волгу, и дальше, не смешиваясь, тянулись как бы два потока: синяя Кама и желтая Волга.
Пока торчали у переправы, загружались на паром и пересекали Каму, солнце поднялось и стало жарко.
Дальше в пути движок задышал тяжелее, стал терять обороты — раскалился и просил передышки. Я начал ругать Ослика: стареешь, мол, и прочее; заодно досталось и жене.
— Какое же путешествие без приключений?! — сказала Цветанка. Сказала мягко, и я подумал: «в самом деле, она ни при чем, просто от солнца раскалывается голова».
В полдень въехали в райцентр и остановились около столовой перекусить. С нами за столом оказалось двое шоферов дальнобойщиков. В промасленных комбинезонах, загорелые, обветренные, с огрубевшими пальцами, они хвастались друг перед другом шрамами.
— …Вот эта борозда на руке, видал? — говорил тот, что был помоложе. — Не вписался в поворот на одесской трассе. А эта нитка на щеке, видал? Пацан выскочил на дорогу. Еле увернулся, да врезался в столб.
— …У меня тоже пару ребер сломано, железно, — глуховато вторил тот, что был постарше и в очках. — Была встреча с одним неуправляемым. Давно, но до сих пор напоминает о себе.
Я понял, шофера — люди бывалые, и уважительно вслушивался в разговор. Меня так и подмывало встрянуть, похвастаться своими отметинами. Ведь я тоже побывал в авариях. В мелких, правда, но все же. Мое тело тоже хранит парочку рубцов, и у каждого своя биография. Но это так, к слову. Главное, шофера внешне сильно напоминали кого-то. Кого-то из моих давних, начисто забытых знакомых. Я все силился вспомнить, но никак не мог…
После закусочной мы зашли в сквер отдохнуть на солнцепеке. Я закурил и тут внезапно вспомнил: шофер помоложе был вылитый Вадька — мой шеф на автостанции, а тот, что постарше — копия Очкарика. «И как сразу этого не уловил? — злился я. — Молодой бахвалился, важничал, ну точно, как Вадька, а у пожилого та же спокойная суровость, тот же глуховатый голос»… И снова передо мной встал Лесной тупик, покуроченные колымаги, подъемник, инструменты… «Надо же, такое совпадение!» — удивился я.
