Когда комиссия уехала из поселка, Анатолий сказал жене:
— Ну, Олечка, я поражен. И как ты не испугалась целой комиссии, как сумела их убедить?!
— А что здесь убеждать?! Каждому нормальному человеку понятно, что большая комната должна быть нашей, у нас ведь дети! И как этой комиссии не стыдно, так несправедливо распределять жилье?! Им надо бы извиниться перед нами, а они пошли уговаривать соседа. Просто смешно!
Убежденная в своей правоте, Ольга, ради детей, была способна и на более смелые действия. Позднее она призналась Анатолию, что, если бы им не дали большую комнату, она поехала бы в дирекцию завода, дошла бы до областных властей, но добилась бы своего. В тот день Анатолий понял — в его молодой жене прекрасно уживаются приветливость и стойкость, женственность и дух воина; понял, что именно она будет лидером в их семье; ему, не очень-то уверенному в себе, не умеющему чего-то добиваться и вообще непритязательному в быту, такая «спутница жизни» была совершенно необходима.
— Как здесь чудесно! — воскликнула Ольга, когда они с Анатолием расставили мебель. — Комната просторная, хоть катайся на велосипеде, из окна видны колокольчики, — раскинув руки, она протанцевала от двери к окну и устало плюхнулась на диван. — А для детей здесь будет просто рай.
Ольга посадила в палисаднике ромашки и дельфиниум, сшила на окна занавески, на пол из разноцветных бечевок связала коврик.
— Ты, Олечка, одаренная рукодельница, — сказал Анатолий, разглядывая новые «украшательства» в комнате. — Надо же, из пустяковин сотворила чудо!
— Теперь у нас есть все, о чем я мечтала, — Ольга обняла мужа и крепко поцеловала в щеку.
С женой Толчинского, тихой, неприметной женщиной, подружились сразу. Бездетная, она искреннее завидовала Ольгиному материнству, постоянно играла с ее детьми и угощала их сладостями, а Ольге ежедневно, как присказку, повторяла:
— Ты, Оля, такая счастливая.
— Счастливая, правда, — смеялась Ольга. — Даже неловко быть такой счастливой, ведь вокруг много замечательных женщин, у которых не очень удачно складывается судьба. Хотя… Все-таки каждый сам делает свою судьбу. Вот моя старшая сестра. Прекрасная женщина, но слишком быстро отчаялась и вышла замуж не по любви, а теперь жалуется на судьбу.
Жена Толчинского была намного старше мужа и отчаянно боролась со своим возрастом — покупала флаконы и кремы, изучала книгу «Как сохранить свежесть и стройность»; боясь потерять молодого супруга, всячески ублажала его, пыталась задобрить подарками, готовила изысканные блюда, а он развалится в кресле и тянет ленивым голосом: «Подай газету, милая». Или: «Что-то коленки трещат. Сделай массаж, милая».
