— Возмутительная несправедливость, — проговорила Ольга и, не дожидаясь приезда соседей, заняла большую комнату.
Став матерью она решительно отстаивала интересы семьи и порой ее решительность выглядела как своеволие.
Вечером Толчинский устроил Анатолию скандал — не стесняясь в выражениях, отчитывал своего сослуживца за «безответственность», за то, что «распустил жену», не может ее «приструнить за безрассудные выходки». Анатолий стоял, вытянув руки, как школьник, краснел, поправлял очки на переносице.
— …Конечно, конечно. Не сердитесь, моя жена погорячилась. Простите ее. Я завтра же переставлю вещи обратно.
— Ой, Олечка, что ты натворила, — вздыхал Анатолий в комнате, нервно закуривая папиросу. — Мало быть правым, надо еще уметь доказать свою правоту. В тебе энергии как у динамо-машины, но, пожалуйста, всегда советуйся со мной.
— Ты должен постоять за себя, — настаивала Ольга. — Ты же мужчина, глава семьи! Когда речь идет о благополучии семьи, нужно отбросить всякую мягкость, интеллигентность. Ты прекрасно знаешь, у нас это не ценится. Тихим интеллигентам садятся на голову. Надо уметь сражаться за своих родных, а ты сразу сдался, и просишь простить меня. Вот еще! Я и не подумаю просить прошения. Будь у этого Толчинского хоть капля совести, он сам предложил бы нам большую комнату. Я на его месте именно так и поступила бы.
На следующий день на «эмке» прикатил председатель месткома, его эскортировали члены жилищной комиссии. Осмотрели дома, комнаты, прочитали жалобу Толчинского.
— Кто вам разрешил занять комнату, предназначенную другим? — спросил председатель месткома Ольгу.
— Разве это справедливо? Они вдвоем, а у нас дети! — с жесткой прямотой безбоязненно заявила Ольга (всегдашняя ее лучезарность мгновенно улетучилась, взгляд стал строгим, непримиримым; словно тигрица, защищающая своих котят, в эту минуту она была готова противостоять любому противнику). — Если мой муж вам нужен как инженер, обеспечьте его семью достойным жильем.
Члены комиссии не ожидали такого напора и сконфуженно заулыбались, а председатель засмеялся:
— Резонно! Ваш муж как инженер нам нужен. Даже очень… Придется уговорить товарища Толчинского сделать широкий жест — поступиться несколькими метрами в пользу соседей. Ведь добрые отношения важнее всяких метров-сантиметров, не так ли?!
Переговоры с Толчинским закончились успешно, и Ольге даже стало стыдно за свою вспыльчивость и резкие слова, которые она наговорила Анатолию накануне; она вспомнила просьбы его друзей и сразу оправдала его мягкотелость.
