Раз в месяц приезжал Леонид, привозил матери деньги. О жене он уже не говорил, только отмахивался:
— О чем говорить? Из-за нее отложил поступление в вуз, набрал левой работы, а она завалила квартиру шмотками. Я называю ее «барахольщицей», она меня «непризнанным художником», «маляром».
— Подумаешь, непризнанный! — возмущалась Ольга. — Да ты еще только жить начинаешь. Признание придет, ведь ты способный и трудолюбивый… И вообще к успеху идут постепенно. Это только в кино в одночасье становятся знаменитыми… И не слушай ее. Глупости она говорит… Жена должна быть помощницей мужу, а она тебя унижает. Это никуда не годится. Я вашему отцу всегда помогала, ставила форматки на чертежах…
— Не хочу о ней говорить, — морщился Леонид. — Нам давно пора разводиться.
— Как разводиться?! Что ты говоришь?! Это не выход. Несмотря ни на что надо сохранить семью. Это святое… Ты должен объяснить ей, убедить, ведь ты же сильный… Мужчина сам себе делает жену…
— Никто никого не переделает. Да и ребенка она не хочет, а какая семья без детей?!
Сын уезжал, а Ольга все мучительно переживала. «Что ж это за браки такие?! — думала. — И у Жени с Цилией все как-то не складывается… Что ж получается, мне просто необычайно повезло, что я встретила своего мужа. Такого необыкновенного человека. И мы были, как две половинки ореха?.. А может быть, люди стали менее терпимыми друг к другу, и отступают при первых же трудностях?»
…Окончив студию, Толя поступил в театральный институт на режиссерский факультет и там на своем курсе ставил лучшие учебные спектакли; ему пророчили завидное будущее. Он приходил из института в остром возбуждении, подробно рассказывал матери о спектаклях, сокурсниках, театральных новостях… Ольге было приятно сознавать, что она остается для сына другом, что он спрашивает ее мнение, советуется с ней. Они во многом были единомышленниками, вот только о Нине ни Толя, ни Леонид не заговаривали никогда, и Ольга делала грустный вывод, что для них сестра безвозвратно потеряна.
Толя получал стипендию, половину которой отдавал матери. Ольга в собесе имела маленький оклад, но вместе с пенсией дочери и деньгами сыновей кое-как перебивалась. «Ничего, — рассуждала она. — Как только получу квартиру, сразу устроюсь работать стенографисткой, и у нас будет достаточно денег». Для осуществления своего плана Ольга устроилась на вечерние трехмесячные курсы машинописи, а в свободное время, чтобы поупражняться, вновь, как в Аметьево, начала стенографировать радиопередачи.
