Анатолий недоверчиво улыбался, ему переезд в Москву казался чем-то недосягаемым, несбыточным замыслом, и если Ольга всегда смотрела на Аметьево как на временное местожительства, то он смирился с положением. Нерешительный и безынициативный, он все больше подчинялся обстоятельствам и все чаще после работы заходил в пивную, а дома говорил о погибших друзьях, вспоминал Правду, рыбалки. И эти воспоминания были для него самыми приятными, единственно счастливыми минутами, проблесками светлого, дорогого, потерянного в хаосе войны, от этих воспоминаний ему становилось не по себе.
— Смешно, у меня неплохой оклад, но я получаю меньше шофера, — уже без всякого юмора говорил он жене. — Для чего я учился, для чего мои знания? Все насмарку?! Вот к чему привела уравниловка! Умственный труд приравняли к физическому.
— Все это отчасти так, но твоя работа приносит тебе удовлетворение, — возражала она. — Твои детали на многих самолетах и машинах компрессорного завода, где ты подрабатываешь, и в других местах… Ты создал ценные вещи.
— Только что! — хмыкал Анатолий. — Все равно уравниловка приняла уродливые формы… И система окладов порочна. Я работаю больше и лучше многих, но получаю столько же, сколько и те, кто просто просиживает часы… Вообще идея равенства против природы. Она порочна в основе. В природе нет одинаковых существ, ни внешностью, ни способностями. И почему талантливый, трудолюбивый должен получать столько же, сколько бездарный и ленивый?! Равенство убивает инициативу. Но главное, тем, кто на собраниях кричат «ура!», им и почет, и награды, и привилегии… И что я заметил: тупица начальник выбирает себе в помощники еще более тупых, разных подхалимов, чтобы ему во всем безропотно подчинялись.
— Что же ты об этом не скажешь на собрании?
— Попробуй скажи, сразу упекут куда следует.
— Не упекут! Ты честный человек, и тебе нечего бояться… Надо уметь отстаивать свое. И не прав наш великий Толстой со своим «непротивлением злу». И религия чему учит? Терпению, смирению, возлюбить врагов своих! Тебя оскорбили, ударили по лицу, а ты подставляй другую щеку! Вот еще! Что за чушь?! Надо уметь постоять за себя. Я все больше прихожу к выводу, что православное христианство рабская религия. Не зря мой отец отрекся от Бога.
— Что и говорить, Олечка, мы живем под страхом. Нас приучили молчать; чтобы выжить, надо уметь молчать…
— Надо уметь видеть хорошее, — настаивала Ольга. — Многие не видят того, чего не хотят видеть. И потом, зло всегда будет, оно составная часть природы. Это даже хорошо, что все люди разные. Зато на фоне негодяев особенно видны порядочные люди, на фоне дураков — умные. Не отчаивайся! Вот переберемся в Москву и жизнь снова покажется прекрасной.
