Я всегда ощущал рядом дыхание тети, она постоянно стояла между мной и окружающим миром, как защитное облако, как непроницаемый колпак. Тетя не отступала от меня ни на шаг, и неудивительно, что через некоторое время я ее возненавидел, и только и думал, как бы от нее улизнуть и делать то, что запрещено. Стоило тете на минуту забыться, как я пускался со всех ног к забору, пролезал через дыру и мчал, не оглядываясь, к реке. Но мой телохранитель неизменно меня настигал. Скоро от такой жизни меня стало выводить из себя каждое тетино слово. Не говоря уж о ее грядках. На них я просто не мог смотреть — их чрезмерная ровность приводила меня в неистовство. Будь тогда моя воля, я бы их затоптал. Зато все, что начиналось за забором, мне казалось чудом. В те дни я особенно симпатизировал разбойникам — они мне казались самыми независимыми.
Справедливости ради стоит отметить: все-таки иногда с тетей было более-менее интересно, — когда она принимала участие в моих играх. Например, охотилась с луком на ворон. Но, естественно, на охоте я отводил тете незначительную роль какого-нибудь оруженосца, чтобы не умалять свой приоритет. Правда, несколько раз я давал и тете пустить стрелу и каждый раз смеялся над ее неловкостью, а позднее красочно описывал родителям тетино неумение. Ясное дело, унижая тетю, я возвеличивал себя.
С того времени прошло много лет, но жизнь у тети наложила на меня отпечаток: во мне осталось что-то вроде боязни замкнутых пространств. Я задыхаюсь в маленьких комнатах, не выношу подземных переходов и тоннелей и даже в горах чувствую ущемление своей свободы.
Однажды я все-таки удрал от тети, и надолго. Тот день запомнился по двум причинам: во-первых, потому что я освободился от опеки в момент, когда меньше всего на это рассчитывал. Тетя уронила очки, и, пока их искала, я исчез. Именно тогда я понял, что прекрасное еще прекраснее, если оно неожиданно, а когда подготовлено — уже не совсем то. Во-вторых, в тот день я нашел ключ, которым открывают дверь в мир природы.
Очутившись за забором, я побежал к реке, но не напрямую, как обычно, а через низину, заросшую тальником. Этим хитрым маневром я сразу сбил тетю с толку. Она не могла поверить, что малолетний племянник способен до такого додуматься. Как и мои родители, она явно недооценивала меня. Я точно помню — в детстве понимал гораздо больше, чем предполагали мои родственники.
Так вот, пробежав низину и очутившись у реки, я смекнул, что тетя уже выскочила на поиски, и решил временно замаскироваться: лег под огромную корягу и прикрылся ветвями. Через несколько минут мимо пронеслась запыхавшаяся тетя; она, как танкетка, неслась сквозь кусты и вопила:
