А мать на «Домодедовском». В прошлом году едва нашли ее. Все заросло. Зато, когда Людмила раздвинула заросли, на небольшой вертикальной плите на нас смотрела такая симпатичная мама, лет 30-ти, с фотографии, абсолютно не подверженной времени, чистая, ни пятнышка, даже как будто с некоторым удивлением: что это вы меня закрыли? Где же вы были до сих пор?
Вот мы и принялись рвать траву, расчистили могилку, оставили лишь два ростка посаженной Людмилой рябины, да кустики, где должны бы расти цветы, а сам памятник сиял на свободе и, кажется, Мария Лаврентьевна Обухова улыбалась, глядя на наши хлопоты. Люда возложила ей очень красивые цветы, только что купленные здесь же на кладбище. И перекрестилась.
С той поры прошел год. Майский день выдался солнечный, яркий. После коротких дождей духота не томила. И памятник, совершенно чистый, свободный у подножья кустов, будто бросился к нам навстречу. Мария Лаврентьевна, самая красивая женщина на этом кладбище, явно была нам рада. Ну, мы еще чего-то там подчистили. Люда разукрасила свободное место между памятником и кустами разными невероятными цветами. А я пока отошел покурить.
Огляделся. На этом участке всех почти хоронили в 1989 году. И что меня поразило сразу! Слева от Марии Лаврентьевны тоже могилка. Там большая плита вертикально: «Родионов Юрий Алексеевич 1933–1989. Помним. Скорбим». А рядом железный крест с этакой фигурной вязью с иконкой Божьей Матери в центре: «Родионова Нина Сергеевна 1927–2005». Видно родственница. Может, жена, хоть на 6 лет старше. Но почему ее портрет привинтили к плите, а фото хозяина вырвали? Что получилось? После смерти Нина Сергеевна, согласно памятнику, стала Юрием Алексеевичем со всеми его причиндалами: «1933–1989. Помним. Скорбим». А на нас смотрит женское лицо. Ну не издевка ли это! И над ней. И над Юрием Алексеевичем. Да кто бы она ему ни была, зачем его фото вырвали? Тут даже не столько садизм-вандализм, сколько глупость потомков-родственников, тех, кто сотворил это чудо. Тема для фельетона. Но смеяться не хочется. Одни умирают, а другие, живые не ведают, что творят. Вот с ними нам и сподобилось жить. Тут они, где-то рядом. Может быть, мы с ними здороваемся.
Да не все на кладбище оказалось так мрачно. Сзади нашей могилки стоит роскошный гранитный памятник. Красный гранит, природный у основания, а на отшлифованной плите фото сравнительно молодого человека: «Голощапов Николай Григорьевич. 1947–1989. Отец сестры. Племянники».
