— Давайте поговорим спокойно и серьезно, сеньорита Лора. Вы ввязались в смертельно опасную игру. Вероятно, вы надеетесь, что дон Луис окажет вам снисхождение как женщине. Вы жестоко ошибаетесь! Он жаждет крови своего обидчика, и ему безразлично, кто выступил в роли мстителя — женщина или мужчина. И еще: не рассчитывайте, что крестьяне или землевладельцы придут к вам на помощь, если вас схватят.
— Вы так говорите, потому что завидуете мне! Вам стыдно, что защитником пеонов стала я, а не вы. Признайтесь лучше, что вам не хватило смелости выступить в одиночку против алькальда с оружием в руках, — выпалила Лора в сердцах, надеясь скрыть таким образом свою слабость перед ним и заглушить свое желание снова ощутить на губах его поцелуй.
— Какая глупость! Как можно завидовать чьему-то идиотскому поступку? — прищурившись, воскликнул Кейд. — Только законченный придурок способен столь бессмысленно рисковать своей драгоценной жизнью.
— Вы просто невыносимы! — отчаялась Лора и прикусила язык, боясь, что ляпнула еще какую-нибудь глупость.
— Что же вы замолчали, сеньорита? Продолжайте награждать меня лестными эпитетами! Они ласкают мой слух, как волшебная музыка. Впрочем, вы можете ничего не говорить, это сделают без слов ваши выразительные глаза.
Потеряв самообладание, Лора откровенно заявила:
— Да, я действительно оторопела, столкнувшись с такой невиданной наглостью! До встречи с вами, мистер Колдуэлл, я не видела такого невоспитанного и беспринципного мужлана. И хочу вам сказать, господин дикарь, что ваши грубые ласки меня не только не обрадовали, но даже разочаровали.
Он сжал руками ее плечи и с угрозой произнес, холодно глядя ей в глаза:
— Значит, мои ласки вам не понравились? Что ж, поглядим, какое они произведут на вас впечатление теперь!
— Нет! Я имела в виду совсем не то! — возразила Лора.
Но было уже поздно: Кейд крепко прижал ее к себе и жарко поцеловал, просунув язык ей в рот. Столь стремительный напор потряс ее, и она оторопела от страха и необъяснимого восторга одновременно. Когда его руки начали бесстыдно ласкать ее грудь, она не стала сопротивляться. Все поплыло у нее перед глазами.
Назвать его действия «ласками» можно было лишь условно, более уместно употребить иное слово — «натиск». Кейд бесцеремонно тискал ее ослабевшее тело и насиловал ртом, ритмично и глубоко просовывая свой язык между ее пухлых губ и жемчужных зубов. Легкий трепет Лоры быстро перерос в крупную дрожь, сердце начало биться громко и гулко, а в ушах зашумело от взбурлившей в жилах крови. Странный жар, растекшийся по всему телу, окончательно лишил ее способности сопротивляться.
