«А потому считалось, что его душа перетекла в камень. Если камень треснет, дикарь увидит в том недобрый знак; в таких случаях обычно говорят, что камень раскололся от грома и что тот, кто владеет им, скоро умрет…»
Бесполезно. Буквы расплывались перед глазами. Норман отложил «Золотую ветвь»[4] и откинулся в кресле. Где-то на востоке все еще погромыхивала гроза. Домашнее кресло с его потертой кожаной обивкой и удобными подлокотниками внушало чувство безопасности.
В порядке интеллектуального упражнения, Норман попробовал истолковать события трех последних дней с точки зрения колдуна.
Каменный дракон явно связан с симпатической магией. Миссис Ганнисон оживила его посредством своих фотографий — старинный способ воздействия на предмет через его образ, вроде втыкания иголок в восковую куклу. Быть может, она соединила несколько снимков в единое целое, чтобы создать картину движения или ухитрилась сфотографировать обстановку его кабинета, а потом наложила на снимок изображение дракона. Разумеется, бормоча подходящие заклинания. Или же, что вероятнее всего, сунула фотографию дракона ему в карман. Норман зашарил было по карманам, но вовремя вспомнил, что на деле он только лишь развлекает псевдонаучными домыслами свой утомленный мозг.
Хорошенькое занятие для ученого, нечего сказать! Он затушил сигарету. В этот момент подошла Тэнси.
— Никак не могла дозваться Тотема. Ладно, проголодается, придет. — Тэнси присела на подлокотник кресла и положила руку на плечо Норману. — Как успехи?
— Не слишком, — отозвался он весело.
— Кафедра?
Он кивнул.
— Назначили Соутелла.
— Мне это известно.
Норман вздрогнул. Тэнси кивнула.
— Да. И о кафедре, и о студенте, который стрелял в тебя, и об этой девушке, Ван Найс. Неужели ты думал, что в Хемпнелле не найдется доброхотов, чтобы поведать мне о столь значительных событиях? — она усмехнулась. — Не пугайся, я знаю, что не в твоих привычках обольщать любвеобильных секретарш — по крайней мере, невротички не в твоем вкусе.
— Она снова посерьезнела. — Все это мелочи, на которые наплевать и забыть. Ты не рассказывал мне о них потому, что опасался, как бы я не кинулась вновь защищать тебя. Правильно?
— Да.
— Однако мне кажется, что твое беспокойство имеет более глубокие корни. Я чувствовала вчера и чувствую сегодня, что ты хочешь, но никак не решишься, обратиться ко мне за помощью.
Он помолчал, прежде чем ответить, посмотрел жене в лицо, словно стремясь угадать, что таится под внешней невозмутимостью Тэнси. Хотя она и уверяет его в обратном, ее рассудок, скорее всего, держится где-то на грани безумия. Одно неосторожное движение, одна необдуманная фраза, и… Как только он умудрился так запутаться в пустяковых трудностях, созданных большей частью его собственным взбудораженным воображением? Лишь несколько дюймов отделяют его от единственной в мире женщины, которая для него что-то значит, женщины с гладким лбом и чистыми серо-зелеными глазами. Он должен отвлечь ее от тех нелепых, смехотворных мыслей, которые осаждают ее столько дней подряд.
