— Ты прав, — согласился Лев Христофорович и нежно обнял Корнелия на прощание.
А Корнелий смотрел вслед автобусу, махал рукой и при этом представлял, как готовятся женщины к встрече иностранных гостей и испытывают новую модель работы Минца.
* * *
Проводив автобус, Корнелий Иванович пошел домой и по дороге увидал Колю Гаврилова. Коля ехал в своем новом «Москвиче», который был замаскирован под «мерседес» специфическим кольцом на радиаторе. Добродушный Удалов поднял руку, подумав: вот, проходит жизнь, одни уступают дорогу, другие растут и, может, составят нашему городу мировую известность… Коля Гаврилов на Удалова внимания не обратил, вернее, это Удалову показалось, что не обратил, а на самом деле он чуть притормозил, дожидаясь, пока Удалов поравняется с океанической лужей, и тогда, не жалея своей собственности, дал газ так, что облил мутной водой пожилого соседа с ног до головы. И позволил себе лишь снисходительно улыбнуться, не оборачиваясь, но кося взглядом.
— Ах ты, мерзавец! — воскликнул Удалов, который был прямым человеком и гонял этого Гаврилова крапивой, еще когда тот был в нежном возрасте.
Но Гаврилов уже мчался дальше по улице и, увидев впереди милую девушку Клару Анапко с швейной фабрики, направил машину прямо на нее, перепугав девушку до полусмерти. А Удалов уже так отстал, что догнать и высказаться был не в состоянии.
Во дворе дома Удалов снова увидел псевдомерседес Коли Гаврилова. Тот стоял посреди двора, подмяв и поломав любимый всеми сиреневый куст, а самого Гаврилова нигде не было видно.
Удалов заходить домой не стал, а постучал в окно Саше Грубину и, когда тот выглянул, предложил:
— Двинем?
Грубин так давно дружил с Удаловым, что понижал его с четверти слова. Он вышел во двор и присоединился к Корнелию. Рядом уже стоял пенсионер Ложкин.
— С Колей надо что-то делать, — сказал Ложкин.
— Он стыд потерял, честь и всякие человеческие качества.
Из окна второго этажа высунулась мама Гаврилова и громко прошептала:
— Это я виновата. Я попросила Льва Христофоровича у Коли лишние качества отменить, чтобы ему в современной жизни легче было.
— Ты своего не защищай, — махнул рукой Грубин.
— Тшш! — Гаврилова захлопнула окно, видно, испугавшись, что услышит сын.
Удалов обернулся к окну Гавриловых и сказал громко, зная, что через летнюю раму его слова проникнут в квартиру.
— Николай, я тебя предупреждаю! Мы сейчас твой «мерседес» отодвинем, и это тебе будет первое предупреждение. Сирень оберегается законом и экологией.
