— Добрый вечер, Мелинкорт, — громко и весело обратился он к герцогу, стремясь, чтобы его услышали присутствующую на приеме. — Как замечательно, что я вновь вижу вас. Сожалею только о том, что оказалось невозможным продлить ваше пребывание в моем замке, когда вы заглянули ко мне по дороге в Париж.
Герцог Мелинкортский открыл свою табакерку.
— Поломка заставила мой экипаж съехать с дороги, — ответил он, — но я никак не мог представить себе, что ближайший замок мог оказаться вашим, ваша светлость.
Это был ответ, смысл которого вряд ли был не понятен кому бы то ни было, и выражение лица Филиппа де Шартре стало угрожающим, когда он заговорил!
— Мы еще увидимся с вами, Мелинкорт; мы обязательно увидимся еще раз.
— Не сомневаюсь в этом, ведь Париж — город небольшой, — ответил герцог.
Герцог де Шартре круто повернулся на каблуках, а затем, уже пробираясь сквозь толпу, вновь повернулся к герцогу Мелинкортскому.
— Есть один весьма забавный памфлет на ваш счет, который как раз сегодня вечером распространяется на бульварах, — проговорил он. — Вам не попадался на глаза?
Себастьян взял щепотку табака.
— Я никогда не читаю памфлетов, — ответил он с выражением скуки на лице. — Никогда не читаю и не пишу их, коли это вас интересует.
Со стороны присутствующих, которые стали свидетелями их разговора, послышался негромкий смех. Среди них было немного людей, которые часто бывали бы при дворе и в то же время относились с некоторой симпатией к Филиппу де Шартре и его непримиримой борьбе против королевы; они полагали, что все, кто в борьбе умов выставляет себя противником герцога, неизменно оказываются в проигрыше.
Придворные столпились вокруг герцога Мелинкортского, желая во что бы то ни стало снискать расположение человека, который не побоялся вступить в открытое столкновение с одним из самых опаснейших людей во Франции. Но, взглянув поверх голов сгрудившихся вокруг него людей, герцог Мелинкортский увидел еще одного человека, входившего в зеркальную галерею.
Это был мужчина с красивым лицом и внушительной фигурой; он галантно здоровался с прелестными женщинами. Его красная шапочка резко выделялась на фоне атласа и кружев дамских туалетов.
— Кто это? — услышал герцог вопрос одного из приглашенных, стоявшего позади.
Говорил, по-видимому, иностранец, скорее всего, испанец, как решил герцог, судя по акценту.
— Это — его преосвященство кардинал де Роган, — прозвучал ответ. — Он верит всему и всем за исключением, наверное, самого бога.
