— Мой дед, конечно, не Ван Гог, но он очень любил рисовать.
— А что он рисовал?
— Пейзажи, натюрморты, портреты. Некоторые портреты очень неплохие. Например, вот этот. Хотя он никогда не выставлял его.
Роберт Керрингтон взял картину с ближайшей полки, развернул пленку, в которую она была завернута, и Элеонора увидела портрет девочки. У нее были длинные волосы, почти до плеч, серые глаза и лицо в форме сердца. Элеонора смотрела на картину, склонив голову набок, и широко улыбалась.
— Хотя техника исполнения оставляет желать лучшего, ему каким-то образом удалось передать ощущение юности и безудержной радости, вы не находите?
Элеонора согласилась. Картина просто излучала счастье.
— А больше вас ничего в ней не поражает? — спросил Роберт.
— Она очень похожа на меня, — медленно произнесла Элеонора. — Глаза очень похожи, но у меня никогда не было таких длинных волос, да и, судя по одежде, это пятидесятые годы.
К тому же у этой девочки не было шрама.
Элеонора сглотнула.
— А вы знаете, кто она?
— Ее зовут Дженни Линтон.
Это имя было Элеоноре незнакомо. Роберт снова завернул картину и поставил ее на место.
— Еще один портрет, который я считаю весьма достойным, висит в библиотеке, — рассказывал Роберт, когда они снова вышли в коридор. — Она на третьем этаже.
Когда Элеонора поднималась по широкой лестнице, держась за перила, ей опять показалось, что когда-то она уже проделывала этот путь.
— Снова «дежа-вю»? — предположил Роберт Керрингтон.
Элеонору уже не на шутку беспокоило его умение распознавать, что она чувствует, и читать ее мысли.
— Полагаю, что да. Иначе этого никак не объяснить.
— Чувство, будто тебя здесь принимают с раскрытыми объятиями? Какое-то родство с этим домом?
— Да, именно так.
Элеонора улыбнулась ему, и у Роберта возникло внезапное желание обнять и поцеловать ее.
— Такое чувство, будто я тоже нравлюсь этому дому, — продолжала Элеонора. — Хотя я сомневаюсь, что это возможно, — добавила она неуверенно.
— Почему же? Дом, которому столько лет, уже не просто сооружение из камня и древесины. Можно сказать, что, кроме собственной атмосферы и привидений, в нем есть еще кое-что — душа.
— Привидения? Вы это серьезно? — переспросила Элеонора.
— Вне всяких сомнений, их тут множество. В смысле воспоминаний, чувств, которые остаются после живших здесь людей. Но единственное настоящее привидение, в ком можно быть уверенным, это наша Серая Леди. Я расскажу вам о ней и покажу места ее прогулок, но только попозже.
