– Боря, не забудь утром купить молоко Ленке, мне не проснуться.
Барнет молча кивнул ей и, когда жена скрылась за дверью, облегченно вздохнул. Извлек из-за томиков Чехова «заначенную» бутылку. Разлил коньяк по рюмкам с аптекарской точностью (это, пожалуй, единственное, что делал он с подобной дотошностью).
А потом… выяснилось, что «заначена» не одна бутылка…
На рассвете Борис Васильевич пошел провожать нас к Киевскому метро.
– Я, это… за молоком… Алла велела, тут ничего не поделаешь… – словно оправдываясь, сказал он. И надо же было случиться такому.
Навстречу нам в предутреннем тумане ползла тучная кривоногая корова. За ней еле поспевал большеголовый теленок.
Барнет, не раздумывая, устремился к хозяину коровы, который, спешил на новогоднюю ярмарку.
– Сколько пол-литров дает эта особа? (излюбленная емкость Барнета) Почем корова?. . Без теленка, конечно, им обоим в ванной не хватит места, – скороговоркой выпалил Борис Васильевич тщедушному человеку в ватнике.
Тот затянулся самокруткой и промычал сквозь зубы:
– Ни-и… Без теленка не пойдеть… Как это без его можно?. . Без его нельзя…
Мы молча наблюдали за этим неожиданным торгом. Спорить с Барнетом в подобных случаях (впрочем, как и во всех других) было бесполезно.
… К тому времени, когда Борис Васильевич приволок корову к себе на Можайку, огромный, многоэтажный дом кинематографистов еще не спал.
На балконы своих квартир высыпали соседи, друзья – Галя и Борис Андреевы, Игорь Савченко, Столперы, Алексей Дикий, Иван Пырьев и Марина Ладынина…
Приученные к «художествам» Барнета, они шумно галдели
– советовали, как сподручнее втолкнуть корову в лифт.
– Ты, пле-е-чом… Плечом подто-олкни… Коро-ову, а по-о-том телку… – по пояс свесившись с балкона, заикался Савченко.
Почти час потребовался на то, чтобы Барнет убедился в том, что корову (даже ему – Барнету) на седьмой этаж не поднять.
Борис Васильевич махнул рукой и, сопровождаемый шутками и смехом окружающих, отправился к себе отсыпаться, оставив корову и теленка на наше попечение.
Злополучную корову и ее пучеглазого отпрыска в тот же день за полцены сбыл на «Скотном базаре» друг наш, кинорежиссер Генрих Оганесян – по самоличному признанию «понимающий толк в подобных деликатных акциях». К ним он, мол, «с детства приучен»…
* * *
В сорок девятом это было. Мне поручили самостоятельную постановку полнометражного художественного фильма. Нетрудно представить мое воодушевление и радость. В те годы дебют молодого режиссера в «большом кинематографе» был событием почти невероятным.
