И про то запомнил, что первыми поднимаются самцы, а матки чуть позднее, когда глаза у малышей проглянут, и что все это занимает недели две. А вот о том, когда бывает этот праздник, спросить, растяпа, позабыл!
— Скажите, пожалуйста, когда благовещенье? — остановил Борис первого встречного.
— Тут такой улицы нет, — не замедляя шага, ответил прохожий, вероятно не расслышав…
Следующий, посмотрев подозрительно, ответил:
— Чего? Не знаю!
Борис догнал какую-то пару: он одной рукой поддерживал ее, в другой руке — раздутая авоська. Оказалось — пожилые, и он с большей надеждой повторил вопрос.
Они остановились с явным испугом.
— Весной! — сказала она.
— Мне надо точнее!
— Позабыл, честное слово! — Он прижал авоську к груди.
Последнюю попытку Борис сделал возле перекрестка, где светился кинотеатр «Родина». Остановил он двух девушек в одинаковых плащах. Одна посмотрела на него круглыми глазами молча, другая улыбнулась:
— Скажи уж прямо — познакомиться хочешь?
— Отвечу прямо, — ответил Борис, — очень, но не тот случай.
Поняв, что такие беседы можно продолжать без пользы долго, Борис поспешил в библиотеку и прочел, что «архангел, который опередил господа на пути к деве Марии, объявил благую весть о рождении ею богочеловека 7 апреля в пересчете на новый календарь».
«Следовательно, — подумал Борис, — уже кончился двухнедельный срок медвежьего переселения на летние квартиры и можно рискнуть!»
Он перешел на бег трусцой и успел до закрытия авиакассы. Но тут удар: «Давайте паспорт!» А он дома!
Лицо Бориса стало таким, что кассирша смилостивилась.
— Я вас знаю, — сказала она в свое оправдание.
Снова трусцой — на почту, телеграфировал Андрею и, уже не торопясь, с сознанием выполненного долга и с тортом в руке, появился он у Пластуновых. Рассказал спокойно, сдержанно о том, что узнал и что решил сам, без руководящих указаний…
— Постараюсь успеть в среду, к дирекции, но пока все берлоги не осмотрю — не вернусь! А вам обо всем этом пусть будет известно только то, что я улетел на воскресенье, допустим, к невесте, а почему застрял — неведомо! Три дня за охрану порядка, как у дружинника, у меня есть.
Сергей Степанович выслушал все это очень спокойно. Как и предполагал Борис, многое, в том числе и послание сочинителя, уже было ему известно.
— Помнишь, — сказал он, — я говорил, что в отставку подадим вместе. Тяжко, но к этому идет, а берложий шанс упускать не следует.
А когда прощались, Пластунов сказал:
— Лена! Мне кажется, что Боря за этот день лицом взрослее стал…
