По медвежьему следу | страница 17
Борис начал одеваться и тут Витянькино «Ну, мам!..» зазвучало снова и снова, словно пластинку заело. Он не отрываясь смотрел на мать, а жался к деду.
Тот вдруг сказал, ни к кому не обращаясь:
— Такой случай, память, можно сказать, на всю жизнь!
И Андрей, натягивая сапог, добавил:
— За один-то день много в науке он не потеряет…
Все смотрели на Зину, а она на сына, хмуря брови… И вдруг улыбнулась:
— Но смотри, если будет хоть одна тройка…
Договорить она не успела, Витька подпрыгнул, чмокнул ее в щеку, а затем деда в седую бороду и выскочил за дверь. Вернулся он поразительно быстро, в сапогах, беличьей ушанке, полушубочке, опоясанном патронташем, а на плече, дулом вниз, ружьецо.
— Игрушечное? — спросил Борис.
Андрюша захохотал, а Витя надул губы, нахмурился.
— Он в каникулы этим ружьецом сколько белок взял! — пояснила Зина с уважением.
— Стреляет надежно, — подтвердил отец, надевая куртку.
— Это я по неопытности, не в насмешку, — оправдался Борис и тоже стал собираться.
Не только Витя и Галуня — все взрослые с интересом разглядывали его доспехи: на груди бинокль (ремешок вокруг шеи), ниже, на поясе куртки, в футлярах шагомер и компас, по бокам фотоаппарат и полевая сумка, за плечами рюкзак и в руке молоток на длинной рукоятке.
Как положено перед дорогой, все присели, помолчали. Дедушка перекрестился (двумя перстами, как заметил Борис) и сказал:
— В час добрый!
У крыльца их уже ждали повизгивая Чула и Чарли.
Было сумрачно, лишь за рекой, над кряжем Угрюмый, чуть розовели облака. Они прошли огородом к оврагу, перебрались через ручей по заледенелому бревну и по узкой тропке начали подъем на кряж Кедровый. Андрей шагал первым, и Борис еле за ним поспевал. Скользила под ногами прошлогодняя трава. Пришлось расстегнуть воротник и следить за дыханием. Три шага — вдох, один — выдох.
На первую гряду поднялись всего за полчаса. Борис так устал, что даже часам не поверил.
Отсюда хорошо было видно во все стороны. Внизу — серые крыши, стога сена и огороды Молокановки вдоль левого берега реки Шатровой. По ней одиноко плыла запоздалая льдина. За рекой, над кряжем Угрюмым, облака уже сверкали золотом и пурпуром. Хотелось постоять, подождать, когда произойдет великое чудо — появится солнце, но Андрей поторопил:
— Путь долгий, а оно еще полчаса карабкаться будет! — Он показал Борису: — Там вон, за седловиной, гора Белая, правее — Острая, а в-о-о-н там — Билимбей, его обогнем и — привет топтыгину!
Только в бинокль был отчетливо виден этот Билимбей — плешивая каменная голова, чуть приподнятая над тайгой.
