— Пора кончать со всем этим дерьмом, Генри, — продолжает Фрэнсис Младший. — Он катится по наклонной. Нельзя, черт побери, ломаться из-за одного несчастья. Жизнь и впрямь летит к чертям, но при этом она еще и движется вперед, и нужно двигаться вместе с ней. Ему бы надо гонять мяч и поступить в колледж. И тебе тоже. Я не хочу, чтобы ты разносил по домам макулатуру и бегал от собак. Вы оба слишком смышленые для этого.
— Я понял тебя, брат мой, — говорю я ему.
— Хватит паясничать. Я серьезно. Наша работа не из легких, — заявляет он, глядя куда-то сквозь меня. А это значит, что сейчас начнется разговор, который будет прерываться всякий раз, когда ему придется отвечать на вопросы соседей по поводу почты. — Понимаешь, Генри, я просто хочу, чтобы у тебя в жизни все сложилось лучше, чем у меня — Привет, Милдред, да, пришел твой «Ридерз дайджест», сейчас принесу — в шестнадцать лет я уже работал на почте, Генри, и передохнул только во Вьетнаме — Гарри, этого твоего чека на страховку сегодня не было, но я обещаю, что дождусь его — у твоего брата в башке мусор, и потом он будет горько сожалеть об ошибках, которые совершает сегодня — Юнис, подожди две минуты и хорош орать там, лысуха беззубая… — ты даже посмышленее Стивена будешь; я не допущу, чтобы ты наполнял стаканы в сети обслуживания вместо того, чтобы читать нужные книжки в колледже и бегать за юбками вдали от всего этого крутежа. Я не позволю Стивену все забросить из-за того, что погибла его возлюбленная одноклассница. Когда мне было семнадцать, я сам на руках вынес из дома тело семилетнего брата. На следующий день нужно было идти на работу. И я пошел. Жизнь не желает ждать. И если для того, чтобы удержать твоего брата на этом свете, мне опять придется с ним драться, я, черт возьми, так и сделаю — Да, Майк, меня покусала моя собственная собака — ну все, мне пора, а то как бы они не зажгли факелы и не погнали меня всем скопом на почту. У тебя на голове все в порядке, хватит прихорашиваться. Слушай, чем планируешь сегодня заняться?
— Да как обычно, — отвечаю я. — Буду шататься с Бобби Джеймсом. Выглядывать на улице телок и мелочь под ногами. А также громко возглашать о своей любви к Яхве.
Я всегда несу такую чушь — все равно он меня не слушает.
— Напиши маме записку, ладно? — говорит он. — И не дури. Деньги есть?
— Откуда?
Он достает бумажник, в котором три рваных долларовых бумажки. Протягивает две мне, потом смотрит на последнюю и отдает и ее. И говорит:
