Макс очень давно не вспоминал о Броненосце. Фигурка уже несколько лет лежала у него в потайном кармане, тщательно обернутая в несколько носовых платков. Когда-то он носил ее на цепочке — и от этого глаза странно меняли цвет. Иногда Макса посещали удивительные видения — стоило только сосредоточиться и покрепче сжать фигурку в руке. Когда-то Макс делал это часто — и раз за разом видел, как возвращается к Беляеву победителем и тот называет его сыном… Кажется, именно тогда попытки найти мегатерия стали совсем вялыми; именно тогда Макс практически порвал отношения с владельцами зверинцев и принялся поставлять ингредиенты зелий на рынок в Ла-Пасе. Он понимал, что происходит что-то неладное. Взгляд его разноцветных глаз становился все более рассеянным, и все чаще, глядя в зеркало, он вспоминал старого индейца, который был так одинок, что вынужден был сам плести себе погребальный покров. Он помнил слова Кавимы о том, что Броненосец — злая вещь и не всякому по силам, но не мог перестать носить предмет, как пьяница не может перестать покупать спиртное.
Иногда он встречал людей, которые, заметив его разноцветные глаза, вдруг принимались смотреть пристально и настойчиво, будто у них с Максом была какая-то общая тайна. За несколько лет это произошло три или четыре раза, и каждый раз — в Санта-Крусе или Ла-Пасе, больших городах, полных самых странных людей со всего мира. Один раз это был пожилой немецкий плантатор — у него тоже оказались разноцветные глаза, и он по-свойски подмигнул Максу, когда встретился с ним взглядом. Другой раз — красивая белокурая женщина со злым лицом, которая уставилась на Макса так настойчиво и алчно, что он, почти испугавшись, попросту сбежал, затерявшись на людных кривых улочках.
…Это случилось в Ла-Пасе. В тот год он решил, что не станет больше связываться с перекупщиками и будет сам отвозить добычу в высокогорный Ла-Пас. Обвешанный вонючими мешками с частями тел несчастных животных, он пробирался через шумную рыночную толпу. Шершавый разреженный воздух обдирал легкие, перед глазами плыли багровые круги, и дико раскалывалась голова — Макс с непривычки испытывал все муки горной болезни. Дым очагов, на которых жарили кукурузу с сыром, разъедал горло. Макс едва держался на ногах и чуть не упал, когда в его плечо впились морщинистые пальцы, похожие на птичьи когти. Старуха-торговка эфедрой потащила его за руку, и Макс сам не понял, как оказался в полутемном шатре, разбитом за прилавком.
