В гигантском очаге весело потрескивал огонь, заливая комнату розоватым светом. В общем и целом, учитывая особенности эпохи, это было нечто вроде президентского номера в отеле.
Сундуки уже принесли, и Изабель обнаружила, что Вивиан подумала обо всем. Кроме зубочисток. И зубной щетки. И ополаскивателя для рта.
«Вивиан, меня не радует отсутствие средств для ухода за зубами».
«Терпение не входит в число твоих главных добродетелей, да, дорогая?»
«Нет, если это касается моих зубов».
«Помощь скоро подоспеет. А ты сегодня вечером надень бледно-красное платье, хотя я уверена, что в твоем времени этот цвет называется розовым. Гвоздично-розовый. Ланселоту особенно нравится этот оттенок».
Розовый. Этот цвет Изабель выбрала бы в последнюю очередь. Мало того что он лишал ее лицо всех красок, так он еще и напоминал о тех днях, когда она училась в младших классах и ее заставили играть в какой-то сказке сахарную вату. А ей так хотелось играть кукурузную лепешку!
Раздался стук в дверь. Изабель подпрыгнула от неожиданности.
— Да, кто там?
— Моя леди, это Мэри. Я буду твоей горничной, пока ты гостишь в замке.
— А… ну, неважно… входи, Мэри.
— У меня руки заняты, моя леди.
Изабель оставила в покое сундуки и направилась к двери.
— Руки за…
Она умолкла на полуслове, увидев тяжело нагруженный поднос в руках девочки. На нем лежали какие-то ветки, раздробленные с одной стороны. Стояла небольшая чаша с чем-то похожим на соль. Кувшин с водой и еще одна чашка с чем-то зеленым, пахнувшим мятой.
«И ты предполагаешь, что я должна вот этим чистить зубы?»
«Ты увидишь, что этого вполне достаточно для ухода за ними».
— А вина нет? — спросила Изабель, жестом предлагая служанке войти.
Девушка попыталась присесть в реверансе, отчего стоявшие на подносе предметы угрожающе накренились.
— Скоро доставят, моя ле…
— Меня зовут Изабель, Мэри. И если я могу называть тебя Мэри, то и ты, уж пожалуйста, зови меня просто Изабель.
— Ох нет, моя леди! Это совершенно невозможно!
— Ох да, Мэри, это очень даже возможно. Я просто требую!
— Умоляю, графиня, я не могу…
Изабель улыбнулась девушке. Ей было, пожалуй, лет тринадцать, не больше. У Мэри были длинные ярко-рыжие волосы, при виде которых Рональд Макдональд умер бы от зависти. Ее нос и щеки были усыпаны веснушками. А вот цвета глаз Изабель разобрать не могла, потому что Мэри упорно смотрела в пол.
— Ладно, хорошо. Я не хочу просить тебя делать то, что вызывает у тебя неловкость. «Графиня» вполне меня устроит, если это подходит тебе.
