Богиня весны - Филис Каст

— Даже среди прелестных дриад твоя дочь сияет, моя леди, — сказала Эйрин, не глядя на меня.

Она улыбалась Персефоне горделивой материнской улыбкой и не заметила, как сжались мои губы в ответ на ее слова.

— Она воплощение самой весны, и даже красота нимф не может состязаться с ее великолепием.

Услышав это, Эйрин сразу перевела взгляд на мое лицо. Преданная нянюшка слишком долго знала меня, чтобы ошибиться в моем тоне.

— Дитя чем-то тебя тревожит, Деметра? — спросила она негромко.

— Разве может быть иначе? — огрызнулась я.

Молчание Эйрин дало понять, что она задета. Я переложила золотой скипетр из правой руки в левую и потянулась вперед, чтобы коснуться ее, прося прощения. Как обычно, она стояла у моего трона, готовая услужить в любую минуту. Но конечно, она была гораздо большим, нежели просто старая няня или служанка. Она была моей наперсницей и самым преданным советником. И в этом качестве она заслуживала уважения, а я заговорила с ней слишком резко.

Ее выразительные серые глаза смягчились при моем прикосновении.

— Не хочешь ли вина, великая богиня? — спросила она.

— Для нас обеих.

Я редко улыбалась, но она всегда понимала меня и мое настроение, и потому частенько нам достаточно было лишь обменяться взглядом.

Пока Эйрин распоряжалась, чтобы принесли вина, я смотрела на свою дочь. Маленький луг в Нисе был подходящим местом, чтобы провести там не по сезону теплый день. Персефона и сопровождавшие ее древесные нимфы дополняли красоту природы. Хотя день был чудесным, деревья, окружавшие луг, уже начали понемногу терять летнее убранство. Я наблюдала, как Персефона грациозно кружилась под древним кленом, пытаясь поймать налету падающие яркие листья. Нимфы составили богине компанию и тоже старались остановить водопад оранжевых, алых и бурых листков.

Как обычно, Эйрин была права. Лесные дриады выглядели воздушными и хрупкими. Каждая выглядела как произведение искусства. Нетрудно было понять, почему многие смертные находили их неотразимыми. Но в сравнении с Персефоной их красота казалась земной, грубой. В ее присутствии они превращались в обычных домашних рабынь.

Волосы моей дочери сияли роскошным махогоновым цветом. Я не переставала удивляться этому красно-коричневому оттенку, ведь у меня волосы очень светлые. Ее волосы не завивались в локоны, как мои косы цвета спелой пшеницы, — они падали густыми блестящими волнами до мягкого изгиба ее талии.

Почувствовав мой изучающий взгляд, Персефона весело помахала мне, прежде чем поймать очередной лист. Ее лицо было безупречно. Огромные фиолетовые глаза обрамляли арки бровей и густые черные ресницы. Губы Персефоны были соблазнительными, манящими. Ее тело было стройным, гибким.