На молчаливый вопрос она ответила легким кивком — рассеянным и загадочным кивком Сфинкса.
— Да, кажется, и вправду понимаете. — Склонив голову, она всматривалась в его лицо. — Как удобно… для нас обоих.
Наступило молчание. Деймон вдруг ощутил неуверенность. О чем речь? О коротком романе? Об интрижке на одну ночь?
Если так — ему этого мало. Деймон вдруг понял, что хочет большего. Гораздо, гораздо большего.
— Попробую догадаться, — проговорил он. — В языке.
Каштановые брови ее, темнее волос, сошлись на переносице. Львица не сразу поняла, что он продолжает разговор о пирсинге.
— Неверно, — улыбнулась она наконец и высунула язык, дабы Деймон убедился, что он не увенчан ни колечком, ни сережкой.
Язык у нее был розовый, влажный. Длинный и узкий — как она сама. Деймон вдруг представил, как этот розовый язычок прокладывает влажную дорожку по его груди.
И снова молчание. Казалось, сам воздух вокруг них сгустился и замер в ожидании.
Деймон опустил взгляд на тугие холмики ее грудей, натягивающие золотистую ткань. Он ясно видел соски — не проколотые.
— Где же тогда?..
Она скрестила руки на груди, погладила ладонью ямку в основании шеи.
— Не так быстро, сэр!
— По моему впечатлению, вы предпочитаете быстрое развитие событий, — задыхаясь от желания, отозвался Деймон.
— Ммм… — Она окинула его откровенным взглядом. — Да, верно. И свое впечатление о вас я уже составила.
Широко улыбнувшись, он шагнул к ней.
Она повернулась и пошла прочь.
— Что я вижу? — Лиз тонко улыбнулась. — Наш хищник возвращается, поджав хвост?
Деймон нахмурился и сунул руки в карманы брюк.
— Еще чего!
Лиз, разумеется, откровенно наслаждалась его неудачей, однако ей хватало ума не заходить слишком далеко. Поставив опустевший бокал из-под шампанского на поднос проходящего мимо официанта, она заговорила другим тоном:
— Не пора ли домой? Дейл уже ушел, так что свой долг мы выполнили.
— Иди, если хочешь.
Лиз всмотрелась в его мрачное лицо и покачала головой. Кончики волос мазнули ее по обнаженным плечам цвета слоновой кости. Сегодня на ней был короткий черный топик и черные шелковые брюки, низко сидящие на бедрах. На запястьях блестели металлические браслеты. Лиз нельзя было назвать хорошенькой, но она относилась к тем женщинам, на которых товарки смотрят недобро сощуренными глазами, пытаясь разгадать, в чем секрет их самоуверенности.
— Похож на собаку, у которой отняли кость, — сухо заметила она наконец и извлекла из крохотной вечерней сумочки коробочку компакт-пудры с выгравированными на крышке инициалами.
