— Я хочу все понять и как следует разобраться, — сказал он, пытаясь вызвать ее на доверительный разговор. — Только тогда я смогу помочь тебе.
— Перед нашим отъездом из Англии… был другой человек… — нерешительно заговорила Корделия. — Он живет рядом со Стэнтон-Парком, и я знаю его… много лет.
— Он просил тебя выйти за него замуж?
— Да… Но, как и герцог, он не обращал внимание на мое отношение к нему. Он приходил каждый день , писал письма… разговаривал с Дэвидом.
Корделия тяжело вздохнула.
— Все это было… очень неприятно.
— Ты не любила его?
— Нет, он был ужасен! Было в нем что-то грубое, отталкивающее. Не могу выразить словами, какое отвращение он вызывал во мне. Он умел хорошо притворяться и пользовался большим расположением как у мужчин, так и у женщин, но я знала, что за его внешним обликом скрывается что-то ужасное… Что в душе он совсем другой.
— А что думал о нем Дэвид?
— Он… Он хотел, чтобы я вышла за него замуж, — тихо произнесла Корделия.
Помолчав, она продолжала:
— Я понимаю Дэвида. Он хочет устроить мою жизнь, переложить заботу обо мне на плечи мужа, чтобы чувствовать себя свободным, жить собственной жизнью, не мучаясь угрызениями совести в отношении меня.
— Значит, чтобы его не мучила совесть, он предложил тебе пойти в монастырь?
В голосе Марка прозвучали сарказм и осуждение.
— Возможно, Дэвид прав, думая, что именно там я найду… свое счастье.
— Я в это не верю, — с убеждением произнес Марк.
— Меня преследует мысль, — сказала Корделия неуверенно, — что, возможно… со мной не все в порядке. Возможно, я чем-то отличаюсь от других женщин, коль не могу… ответить согласием мужчине, который говорит, что… люби г меня.
Она нервно сжала пальцы, с тревогой ожидая его ответа. Этот жест показывал, что мучившие душу девушки сомнения не на шутку пугают ее.
Марк наклонился к ней и положил руку на ее стиснутые похолодевшие пальцы.
— Выслушай меня, Корделия, — попросил он. — Выслушай спокойно и внимательно.
От прикосновения его руки она успокоилась и обратила на него взгляд, полный покорности и надежды.
— Нет ничего странного в том, что ты чувствуешь, так что тебе не о чем волноваться, Корделия, — мягко сказал он. — Ты ничем не отличаешься от других женщин, кроме, пожалуй, одного: ты тоньше чувствуешь, а требования к любви у тебя гораздо выше, чем у других.
— Я… не понимаю.
— Попробую объяснить иначе, — сказал Марк терпеливо. — Каждая женщина и каждый мужчина имеют свою мечту, идеал, к которому стремятся и который жаждут обрести.
