Мария Ивановна вышла из больницы в смятенных чувствах, расстроенная, и заковыляла к остановке. Села в трамвай, но, проехав несколько остановок, увидев в окошко храм, сошла. Зайдя в церковь, заробев, остановилась, не зная, что дальше делать. Службы уже не было. Несколько женщин намывали полы. Она подошла к одной из них:
— Здравствуйте, извините, пожалуйста, а можно ли священника в больницу позвать к умирающей?
— Конечно, можно, милая. Сейчас батюшку Димитрия приглашу, и Вы с ним поговорите.
Мария Ивановна стояла в храме и смотрела на икону Божией Матери. «Как жаль, что я не знаю никаких молитв. А ведь в детстве учила с бабушкой какую-то молитву Богородице. Теперь уже не помню. Господи, ведь сама бабушкой стала, но ни своих детей, ни внуков молитвам не научила. Помру, и помолиться за меня некому будет», — с тоской подумала Мария Ивановна.
Неожиданно рядом с собой она услышала шутливую присказку, которую когда-то сама любила повторять своим ученикам в школе на уроках геометрии: «Биссектриса — это крыса, та, что шарит по углам, делит угол пополам».
Мария Ивановна, вздрогнув от неожиданности и удивления, повернулась и увидела того, кто это сказал. Но от этого ей стало не легче. Перед ней стоял высокий бородатый священник и улыбался. «Господи, неужели я тоже схожу с ума?» — в смятении подумала Мария Ивановна.
— Ну, Мария Ивановна, я вижу, Вы меня не узнаете, а я Вас сразу узнал.
— Нет, не узнаю, — растерянно сказала Мария Ивановна.
— Это потому, что в школе я был без бороды и рясы. Я Ваш бывший не очень прилежный ученик Тарасов.
— Господи, Дима, — всплеснула руками Мария Ивановна.
— Тише, Мария Ивановна, а то услышат и не поймут, я ведь теперь отец Димитрий. Лучше расскажите, что у Вас стряслось, а уж потом поговорим обо всем остальном.
Но Мария Ивановна вместо того, чтобы говорить, расплакалась, уткнувшись в рясу отца Димитрия, сквозь слезы только повторяла: «Дима, Дима, как я рада, что это ты».
— Ну не надо плакать, Мария Ивановна, — успокаивал ее отец Димитрий, поглаживая по голове, как маленькую девочку, седенькую, хрупкую старушку, когда-то грозного завуча средней школы № 37.
Наконец-то Мария Ивановна успокоилась:
— Дима, то есть, простите, отец Димитрий, Вы помните Вашу бывшую учительницу биологии Веру Семеновну?
— Как же я могу ее забыть, она со мной атеистическую работу проводила как с идеологически отсталым элементом, — засмеялся отец Димитрий. — А что с ней?
— Она в больнице умирает, я думаю, к ней надо съездить.
