— А ведь вы знали дюк, что потерпевшего сейчас дома быть не может в связи с лекциями в университете! Зачем же вы явились сюда, на место преступления? — то Глебуардус Авторитетнейший лишь пожал плечами.
Но было в этой кутерьме и нечто весьма интересное. Так, оба следователя, подойдя к дивану Пимского, долго изучали его постель. Загорски негромко позвал:
— Идите сюда, ваше сиятельство, посмотрите. Впечатляет, не так ли? — и откинул одеяло.
Да, это впечатляло. Под одеялом свернулась калачиком байковая пижама.
Она лежала на правом боку, аккуратно подогнув колени, просунув правый рукав под подушку, а левый зажав в коленях. Вот только Пимского в пижаме не было… А еще был момент, когда жилистый вдруг принялся учащенно принюхиваться и захихикал:
— Чем это таким, господа, попахивает, а? Не серой ли?
И вправду попахивало. К привычному застоявшемуся запаху пергамента примешивалось еще что-то. Запах был приторный, парфюмерный, не Пимского запах. Чужой.
Вот тогда дюку Глебуардусу Авторитетнейшему сделалось муторно. Он вспомнил услышанный во сне — вот же нелепость! — рассказ Григория Цареграда про ночного визитера Пима. Как бишь его звали? Символист Василий… Странный человек со странными речами. Сам Пим так ничего и не рассказал. Но ведь хотел. «Чертовщина выходит», — так он выразился вчера. И, пожалуйте, вот она, чертовщина.
В один из моментов дюк уловил обрывок разговора: «Этих б… репортеров? Не пускать…» Поэтому он вздохнул с облегчением, когда Загорски предложил:
— Ну что ж, господа. Моему ведомству делать здесь покуда больше нечего.
И широким жестом дал понять дюку, мол, не задерживаю боле, да и сам не намерен.
Вышли они вместе, оставив полицейских развивать далее сценарий следственного действа. Загорски, надевая перчатки, обернулся и многозначительно произнес:
— А что, ваше сиятельство, не кажется ли вам, что у нас найдется тема для более серьезного разговора?
— Увольте, полковник, — сухо обрезал дюк, — беседовать с вами я более не намерен, как официально, так и эсклюзивно.
— В таком случае — честь имею, — и полковник поспешил к своему экипажу.
Дюк же, сделав несколько шагов, остановился между деревьев. Два часа назад это был милый дворик, каких немало в столице, и вот вам, нате пожалуйте…
Кто-то осторожно покашлял за плечом Глебуардуса. Он обернулся и встретился взглядом с давешним студентом. Тот еще разок смущенно прокашлялся и сказал:
— Господин дюк, я, собственно, вас и ожидаю. Что стряслось с господином доцентом?
