— Кто посылает? — перебил Григорий.
— Да вождь племени, аксакал. Они какие-то кочевники, овец пасут.
— Ты же сказал — там пустыня.
— Не придирайся к словам. Племя хилое, загибается, всюду враги и податься некуда. А легенда гласит о большой горе и чудесном лесе на ней. Так сказать, последняя надежда, last escape. Дальше нудное описание его пути, всякие чудеса, но это всё мелочи. Находит он эту гору и видит: всюду у подножия кости человеческие. Ну, поправляет амуницию — и к вершине. Легенда же утверждает: «Водрузивший свой Знак на вершине, горой да владеет». А кто ею владеет, тот может перемещать ее куда попало, в любом направлении стран света. И ставить ее на любую сушу или воду. Вот. Доползает он из последних до вершины и видит — на мечах насмерть бьются двое. Лиц не видать под масками. Оба обильно истекают кровью. Вот один падает обессиленный, сверху валится второй. Два трупа. Перчик подходит и заглядывает под маски. Ну-ка, Грегуарий, с трех попыток — кого он там видит?
— Кого же?
— Себя самого! И кости у подножья — его же трупы. Он, оказывается, убивал себя самого на этой горе. Дальше. Натурально, как полагается, из лесу выходит старик «и ну шепелявить чяво-то». Говорит, мол, ты последний из Перчиков остался, больше вас, Перчиков, нет ни в одном из множества миров. И подводит старик Перчика к Камню, читай, мол. А на Камне том начертана та самая Формула Заклятия Горы: «Когда некто исчезнет из всех N миров, ты, о Могучая, станешь хозяином самой себя. И все миры, текущие через тебя в своей подобности, содрогнутся от твоего Ужаса».
Марк Самохвалов залпом допил чай.
— А старик, конечно, тут же умер, — предположил Кирилл.
— Что ему сделается? Исчез куда-то, истаял волшебно.
— И как ты думаешь, что означает «N миров»? — спросил Григорий.
— В этом-то и штука, Григорий! Когда дюк это прочел, у него дыханье сперло. Это не художественное — это математическое мышление.
— Но кто Перчиков сводил вместе?
— Не сечешь? Сама гора и сводила. Жутко интересно, не правда ли?
— А дальше? — расспрашивал Григорий.
— Дальше? Всего романа тогда, в библиотеке, дюк не дочитал. В конец, само собой, заглянул, — Марк Самохвалов продекламировал: — А дальше — «она сдвинулась!»
— И всё? — удивился Григорий.
— То-то и оно, что всё. Что-то этот Веров крутит, не договаривает. А вот что?..
— Послушай, Кирилл, — вспомнил Григорий, — а что в твоем мире, нет Верова? Хорошо, кабы был. По крайней мере, хоть какая-то тенденция, закономерность. По крайней мере, было бы на кого спихнуть наши проблемы, от кого требовать ответов.
