После обеда, уже втроем, они собрались в библиотеке. Среди фолиантов царила атмосфера мудрого покоя, что-то вроде полудремы на сытый желудок.
— Ну-с. Что, никто не курит? А я вот сигару выкурю, люблю после обеда. Нет, скорее после ужина, да и то за карточной игрой. М-да. Пожалуй, лучше трубочку, — и Глебуардус потянулся за одной из бережно разложенных в малахитовой чаше трубок.
Пимский бессмысленно листал тома Верова. Разбой озирал огромные шкафы, набитые книгами, и думал о странностях жизни. О том, что дюк знает его секреты, которые Иван никому не открывал.
Все трое расположились в креслах, ближе к окну. Раскурив трубку, Глебуардус Авторитетнейший обернулся к Пимскому:
— Ну что? Вспомнил?
— Что?
— Наш разговор во сне.
Иван вздрогнул. Ему опять захотелось немедленно уйти.
— Наш разговор? — вяло спросил Пим.
— Ну да. Скажешь, раз во сне, значит, неправда? Не отвертишься. Вот, Иван, в чём дело, — обратился Глебуардус к Разбою. — Нам троим снятся удивительные сны. Пимский утверждает, что ему ничего не снится, так он просто ленится вспомнить. Во снах этих мы видим друг друга. События в них развиваются в двадцатом столетии. Именно в одном из таких снов вы, Иван, жаловались мне на последний поход.
— Я припоминаю, но я ведь спал! Как такое возможно, чтобы и вы!..
— А! Слышишь, Пимский, а ведь в его снах о двадцатом и ты бываешь.
— Что из того?
— Так вы, дюк, помните, что я вам говорил об этом дурном «походе»? — спросил Иван.
— Слово в слово.
— И вы знаете, в чём дело?
Разбой сейчас был вполне уверен, что дюк всё знает, ведь недаром, в Морскую войну, он проник в магическую пирамиду ацтеков. Ему теперь, быть может, и не такие тайны открыты.
Но Глебуардус ничего пока объяснять не стал.
— Сны о двадцатом веке прошу считать данностью и не строить гипотез. Что же до «последнего похода», то это сюжет из романа Верова. Но не этого, — Глебуардус кивнул на двухтомник, который Пимский уже оставил в покое, положив на стол, — а того, что живет в именно что двадцатом столетии, мире наших снов. Как события из его романа смогли вам присниться, не ведаю. Но теперь у нас имеется это, — он вновь кивнул на книги. — Попробуем извлечь из них максимум полезного. Ну-ка, дай-ка полюбопытствую, — и Глебуардус взял со стола книгу. — Та-ак-с. Роман «Лес зачарованный». Посмотрим…
— Можно? — спросил Иван Разбой, потянувшись к столику, и, взяв другой том, принялся его листать.
Пимский сидел и смотрел в потолок. Он чувствовал слабость и думал, не подремать ли ему.
