С такими чувствами явились на болгарскую землю тысячи эмигрантов, покинувших родину в самом начале 20-х годов. Подавляющее большинство их не считало нужным не только ознакомиться с болгарской культурой, но даже хотя бы немного изучить болгарский язык. О том, что болгарский народ имеет многовековую историю, эти люди не имели никакого представления. Для них эта история начиналась с того момента, когда русские войска перешли в 1877 году Дунай и начали постепенно очищать Болгарию от ее поработителей — турок. О болгарском народном эпосе, литературе, поэзии, народной песне, прикладном искусстве они в громадном большинстве не хотели ничего знать.
На какую еще там литературу и искусство способны «бедные родственники» из «Задунайской губернии»! — таков был в описываемые годы образ мыслей значительной части белоэмигрантов. За пять проведенных мною в Болгарии лет я был бесчисленное количество раз свидетелем того, с какой горечью и чувством обиды болгарин переживал это незаконное презрительное и высокомерное отношение к его народу и родной ему культуре.
Особенно непростительно это было для тех пришельцев, перед которыми Болгария широко распахнула свои двери и предоставила возможность выбора места жительства и занятия любой работой на своей территории. Нельзя забывать при этом и того обстоятельства, что в описываемые годы Болгария была побежденной страной, бедной и экономически отсталой, и что сами болгары в массе своей переживали лишения и нужду, наступившие при развязке той авантюры, в которую их вовлек царь Фердинанд, бывший принц Кобург-Готский, немец по происхождению и русофоб, бросивший Болгарию в орбиту имперской политики Гогенцоллернов и Габсбургов.
Говоря все это, я совершенно не склонен идеализировать ни Болгарию, ни болгар, ни болгарскую жизнь. Люди всегда остаются людьми. И все же каждый русский эмигрант, проживший в Болгарии долгие годы, должен будет признать, если он хочет остаться объективным и честным, что Болгария и, пожалуй, Югославия были тогда единственными государствами во всем мире, где отношение к русским оставалось доброжелательным со стороны определенной части населения.
Как я уже упоминал, после восьмимесячного заведования русским стационаром орханийской городской больницы я поступил весною 1922 года на болгарскую так называемую окружную службу во Вратчанском округе в качестве сельского участкового врача. В течение первого года этой службы моей резиденцией было село Смоляновцы, расположенное в предгорьях северо-западных отрогов Балканского хребта; последующие три года — село Малорад, находившееся в Придунайской равнине, в 40 километрах от Дуная.
