— Да… Задачка.
— Я для себя вот что решил. Я излагаю факты и чуть-чуть, того… похваливаю. Не религию как таковую, а некоторые полезные её проявления. Так, слегка. О прогрессивных церковниках пою: про монаха Коперника, про Сергия и других. В общем, если раньше тыкал пальцем в тёмные места, то теперь светлое упоминаю. Или нейтральное. Понял?
— Смотри, заиграешься. Пропаганду «против» запретили, но ведь пропаганду «за» не разрешали.
— Э-э-э! — доцент поднял палец. — Тут главное — предвидеть. Цаголову помнишь, из партбюро? У неё муж в горкоме работал.
— Помню.
— С её слов передаю… В июле Сталин встречался с митрополитом, которой у нас вместо патриарха. Вроде о чём-то сговорились. Так что, ежели чего, я соблюдал линию.
Мерзликин покачал головой:
— Соблюдать мало. Линией надо жить…
* * *
На двухмесячных армейских курсах младшего комсостава приходилось вкалывать минимум по двенадцать часов в сутки: то — восемь в классе и четыре в поле, то наоборот. Кормили сносно, а спать — что ж, можно и выспаться, если не объявят ночную учебную тревогу. Тогда, конечно, не поспишь. Ведь что такое осенняя ночь? Грязюка, дожди, заморозки…
Жителей из этого прифронтового села эвакуировали. Курсантов поселили в избах, командиры и преподаватели занимали здания сельсовета, правления колхоза и частично клуба. Занятия проходили в новенькой школе: школ в тридцатые годы понастроили повсюду, а больше всего — в сельской местности. По воскресеньям крутили для курсантов кино, а однажды приезжали артисты.
Парни — впрочем, среди них были и «переростки» возрастом за тридцать — отдавались учёбе со всей серьёзностью. Тому было несколько причин. Первая, что сюда отбирали лучших. Вторая — курсы были хоть какой, но передышкой от фронта, а троих, которые не отнеслись к учёбе серьёзно, в первую же неделю отправили обратно в их части. Наконец, приобрести военную профессию, стать командиром было почётно.
Василий, как и все, рассудком понимал, что от полученных знаний и приобретённых навыков будет зависеть его жизнь и жизни его будущих подчинённых. Но было кое-что ещё, выше рассудка. В отличие от других курсантов он в новых знаниях искал не только прямые, но и иные смыслы.
Их учили тактике и топографии, объясняли устройство радиоприёмника, тренировали в преодолении препятствий, вырабатывали командирский голос, объясняли основы отношений с рядовым составом. На одном из занятий суровый одноглазый полковник рассказывал, как отличить дезертира от случайно струсившего в бою, но в целом сознательного бойца. «Как же так? — думал Василий. — Дезертир, прячась от боя, действует вполне сознательно! Или самострел — тот, кто нарочно простреливает себе ладонь или что-то другое, лишь бы отправиться в тыл — тоже делает это сознательно. С другой стороны, „сознательный боец“, испугавшись близко пролетевшей пули, может упасть в воронку от снаряда и сидеть там, зажав уши руками, совершенно бессознательно. Ведь в этом суть отличия дезертира от правильного бойца? Об этом говорит лектор?»
