— Прекрасное получится жаркое, если сможем добыть огня.
Юноши двинулись на запад, не приближаясь к реке, где мстительные голенастые птицы ревниво охраняли свои гнезда. Пройдя шесть-семь километров, путники увидели, что мангровые заросли с их хищными птицами и топкими болотами, укрытыми под травами и цветами, не заслоняют больше реку. Можно наконец подойти к воде и утолить жажду.
Жара была невыносима, а вода глубока и кристально прозрачна. Тотору захотелось искупаться. Прямо одетым он погрузился в реку по пояс. Из осторожности, так как неизвестно, какие твари населяют здешние воды, француз не заходил далеко от берега. Не поплескался он и пяти минут, как нечто длинное, черное метнулось к нему из-под берега. Юноша крикнул:
— Тут кто-то есть! Какая-то зверюга впилась в меня! Руку, Меринос! Тащи!
Американец подбежал и с силой, удвоенной испугом, выдернул его из воды. Двухметровая, похожая на змею «зверюга» не выпустила добычи. Зажав в зубах брючную ткань, она яростно крутилась, извивалась, будто еще находилась в своей стихии.
Пока парижанин беспомощно дрыгал ногой, не в силах освободиться, Меринос точным ударом палки оглушил пресмыкающееся. Оно ослабило наконец хватку и упало в траву.
— Это змея, Тотор? А вдруг ядовитая?
Парижанин ответнул штанину и со смехом ответил:
— Больше страха, чем вреда. Зверюга просто прикусила подкладку вместе с кожей. Ну-ка, ну-ка, когда же ты успокоишься, чертова змея? Только не притворяйся!
Сильным ударом дубинки юноша прикончил «зверюгу», которая дернулась в последний раз, разинув огромную пасть.
— Так что же это такое? — спросил, успокоившийся, но заинтригованный Меринос.
— Черт возьми, кажется, в этой стране угри[49] уж слишком свирепы! А этот весит, наверное, семь-восемь фунтов, и я буду не я, если мы его не съедим!
— Сырым?
— Жареным, будь я проклят!
Как Тотор приготовил угря. — Соперник Вателя[50] и Прометея[51]. — Деревья без тени. — С посудой, но без вилок. — Лук и стрелы. — Тотор всегда мечтал об этом! — Черные лебеди. — Новый подвиг Тотора. — Отправление.
Уверенность Тотора поразила Мериноса и вызвала в нем как восхищение, так и страшный аппетит.
Подумайте только! Вызвать из небытия божественную искру! Запросто создать стихию, которая была и останется самым замечательным завоеванием человечества, — огонь! И на нем поджарить большого malacopterygien apode, как выражаются натуралисты, или угря, как говорят обыкновенные смертные! Стать одновременно Вателем и Прометеем — вот на что посягнул мэтр Тотор, вот чем он сейчас, не откладывая, займется! У Тотора есть план.
