Такой шутке Меринос не мог не улыбнуться. Почти уже сдавшись, он добавил:
— Тотор, ты смеешься надо мной!
— Да никогда в жизни! Видишь ли, ты — американец, а твои сограждане — образцы инициативы, упорства, энергии… Будь же достоин их! Кто ты такой сегодня? Мериносик, нечто мягкотелое и бесполезное. Вот так, я тебе откровенно говорю. А раз ты все потерял, борись, пошевеливайся, думай, действуй! Не будь рохлей, не жалуйся на несчастья, а когда сможешь в течение дней и месяцев добывать из ничего хлеб насущный, то станешь человеком, настоящим человеком.
— God bless![46] Ты прав! — вскричал американец, воспрянувший духом от этих суровых и мужественных слов. — Я так и поступлю!
— В добрый час! Тогда мы объединим наши усилия и сотворим из ничего нечто замечательное. Прежде всего — чем мы богаты?
Меринос порылся в карманах, вытащил платок, потом тонкий бумажник из змеиной кожи… В бумажнике — несколько визитных карточек и пачка банкнот, называемых американцами «green baks» — зелененькими, по их цвету. Набралось их на пять-шесть тысяч долларов. Значит, двадцать пять — тридцать тысяч франков.
Тотор пожал плечами и воскликнул:
— Вот уж действительно прихоть богача: вести в пустыне жизнь робинзона, имея целое состояние!
— Но я предпочел бы всем этим долларам баранью ножку!
— И я, конечно! Больше ничего нет?
— Нет.
— Спрячь в карман, эти деньги не принимают в ресторане «Волчий голод» и в гостинице «Под высокой звездой».
— Не напоминай про голод! Я еще не наелся.
— Месье Меринос, мне кажется, вы — джентльмен, у которого главный орган — рот!
— Увы, это так, мистер Тотор! У моего отца десять поваров, и я — гурман с пеленок!
— Скверная привычка, от которой бывает расстройство желудка и аппендицит[47].
— Теперь я поневоле сижу на диете.
— Выдуй дюжину яиц, а я тем временем отправлюсь на разведку.
— Я с тобой! Теперь уж мы ни на минуту не расстанемся. Вот только свяжу концами платок, соберу побольше яиц и унесу с собой на всякий случай.
— Браво! Ты становишься образцовым робинзоном и начинаешь понимать, что такое предусмотрительность! Пока ты заботишься о втором завтраке, я срежу две палки — примитивное орудие дикарей, раз уж мы ими стали.
Увидев красивую рощицу казуарий[48], характерную для австралийских пейзажей, парижанин выбрал два прямых ствола, срезал их на двухметровой высоте и сказал:
— Таким замечательным посохам позавидовали бы и пилигримы и пастухи! Наелся? Пошли!
На всякий случай Тотор прихватил с собой одну из придушенных накануне цапель.
