Другими словами, Говард понимал, что его новая знакомая принадлежит к категории женщин, с которыми трудно соскучиться. Она явно была не из тех, кто ищет «нужных» мужчин или ставит дружбу в зависимость от итоговых цифр в финансовых отчетах. И уж конечно — не из «податливых»! Хотя приветливо улыбалась каждому прохожему…
Говард также не сомневался, что Саманта не станет морить себя голодом, лишь бы иметь тонкую, как карандаш, фигуру по последней парижской моде. Формы ее тела не были ни слишком округлыми, ни плоскими. Они привлекали своей строгой очерченностью, женственностью и… осязаемостью. При этом Эллиоту очень нравилось, как за столом перед каждым лакомым блюдом она неизменно не восклицала:
— О, я не должна…
Теперь оставалось вообразить, какой Саманта Ричардс могла оказаться любовницей… Говард украдкой взглянул на девушку: свободной рукой она пыталась придать своим растрепанным волосам вид прически. Когда же этого сделать не удалось, Саманта тряхнула головой и проворчала:
— Черт с ними!
Ее почти не тронутое макияжем лицо дышало здоровьем. А весеннее солнце оставило на щеках и у переносицы редкие веснушки. Думала ли Саманта о том, как изумительно выглядит? Говард успел заметить, что в ее красивых голубых глазах светился острый ум. Она обладала несомненным чувством юмора и скрытым темпераментом. Еще накануне, когда Эллиот впервые увидел ее входившей в вестибюль отеля в до смешного строгой форме медсестры, он уже догадывался о внутреннем огне, горящем в этой девушке и готовом вырваться наружу.
Есть немало женщин, которые могут заниматься любовью и одновременно обсуждать с партнером последнюю театральную постановку на Бродвее. Они позволяют ему пользоваться своим телом, как манекенщицы — модельеру, подгоняющему под соответствующие размеры новую модель. Саманта Ричардс, бесспорно, была не такой. Она отдала бы всю себя ради прекрасного мгновения. Послав к черту все стальное. Погрузилась бы в такое бурное море чувств, какое он, Говард Эллиот, не помнил со времен первых курсов колледжа. Тогда любовь была своего рода невинным обрядом, данью возрасту и имела больше общего с взаимным узнаванием, чем с сексом.
Но существовало и еще нечто, отличавшее Саманту Ричардс от женщин, которых Говард знал последние десять лет. Он понял, что эта девушка отдаст себя только тому мужчине, которого полюбит. Полюбит самозабвенно, всем сердцем. И который, в свою очередь, так же пылко будет любить ее.
